- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »
Сергей Гурджиянц Способ убийства
Часть первая. Суета вокруг девчонки
1 Часы на башне пробили полночь. Судорожно забились у приоткрытого окна тяжелые красные портьеры. В помещение ворвался буйный ветер и пробежал по свечным огаркам, заставляя их испуганно мигать. – В сущности, убийство – это квадратный корень из двух, – сказала кудрявая как золотое руно учительница. – При правильном извлечении в живых остается один. Для иллюстрации своей сентенции она неожиданно сунула мне под нос два растопыренных буквой «V» пальчика. Сквозь тонкие розовые пальцы сверкнул луч света, сделав их еще тоньше и изящней. Блеснули лакированные ногти. Указательный палец повернулся ко мне пистолетиком. – Ну? Тебе ясно? – Более или менее, – промямлил я, сдерживаясь, чтобы не попятиться. Красивые серые глаза выстрелили в меня толстыми линзами очков. Черные точки суженных зрачков вонзились в грудь, как остро отточенные грифели. – Хорошо. Продолжим осмотр. Тряхнув рассыпавшимися по плечам кудряшками, она зашагала вдоль экспонатов, решительно цокая каблучками и перебирая крепкими стройными ногами с тонкими лодыжками и гладкими выпуклыми икрами. Под тесной юбкой эти ноги казались движущимися автомобильными поршнями. Я плелся сзади, пожирая их глазами.2 С башни донесся протяжный удар часового механизма. Всего десять минут назад он пробил нам двенадцать раз, теперь ударил снова. Время бежало, как будто его лили в решето. Мы находились в зале с настенной обивкой цвета бордо с позолотой, куда пробрались, чтобы пошептаться. Зеленая от окиси меди старинная табличка на входе предупреждала: «Склеп-музей семьи Клапкин. Посторонних ждут неприятности». Все углы зала были густо завешаны паутиной, в воздухе витал стойкий запах нафталина, которым тут пересыпали домашние секреты, складывая их стопочками. В мертвой музейной тишине хранились семейные скелеты. Вдоль стен стояли большие стеклянные шкафы с кусками человеческих тел и половинками голов на полках. У одной из таких половинок был открыт глаз, который поворачивался вслед нашему движению. – Жертвы теракта, – объяснила учительница, направляя указку в стекло напротив глаза. На стекле вспыхнула красная лазерная точка. – Виновного так и не нашли. Полиция решила не вмешиваться в семейные разборки – у дяди Соломона везде своя «рука». А вообще, Джек, мне все равно, какой способ ты изберешь, чтобы замочить кого надо. Главное выйти сухим из воды, тогда преступление будет тебе засчитано. – Ладно, – сказал я. – Попробую. Только я Джино, мисс Тили. – Ха – попробую! Не будь мямлей, трех попыток тебе никто не даст, заруби себе это на носу. Ты не в цирке, трюк или сразу получится или не получится никогда. Давай рассмотрим образцы ядов. Пыточный инструмент тебя не интересует? – Почему? Иногда хочется чего-нибудь с перчиком. – Не увлекайся, язву наживешь, – улыбнулась она. – Хотя такой ты мне больше нравишься. А теперь слушай сюда и запоминай: главное осторожность. Сделал дело и сразу в кусты. – А кого надо? – небрежно спросил я, демонстрируя ей якобы полное отсутствие интереса. Во мне взыграла обида. Мое имя Джино Маэстри, неужели так трудно запомнить? – Да это же всем известно! Взгляни сюда. Красный лучик указки уперся в большую фотографию на стене. Перехваченная тонкой ленточкой с бантиком, она висела в черной траурной рамке. Голенастая девочка-подросток в легком летнем платье стояла на залитой солнцем лужайке, подняв лицо вверх и воздев руки к небу с таким выражением, словно ожидала, что ей в руки сверху свалится счастье. В кадр попал толстяк на стремянке, подстригающий садовыми ножницами деревья. Дерево, которое он ровнял, напоминало вставшего на дыбы скакуна. Рядом на гвоздике висела лупа. Я приблизился, чтобы вглядеться получше. Знакомые лица, особенно толстяк. В черную рамку их вставили явно преждевременно. – Не трать извилины. Это Эмма Фольксваген, – наблюдая за мной, пояснила учительница. – Богатая наследница. Уже зажилась. Если все пройдет гладко, получишь кругленькую сумму, а нет – пожизненное заключение. – Она захихикала, и сипло задышала раздутыми от злости ноздрями, но тут же опомнилась и снова сделала приятное лицо. – Надеюсь, тебе все же повезет. Вольешься в семью. – Если это экзамен, дай мне кого-нибудь постарше. Что за манера подсовывать ребенка? – Да она уже выросла, – отмахнулась мисс Тили, тряхнув золотистыми кудрями по привычке, напоминающей нервный тик. Одна из нянек уронила ее в детстве головой о скамейку. – Фотография старая. Сейчас ей уже около пятидесяти. Смертельный возраст, все хорошее давным-давно в прошлом. Не знаю, за что она цепляется. И это тебе не экзамен, Рино. Пересдачи не будет, так что давай не отлынивай! Садись за стол, открывай конспект и записывай за мной: «Способы убийства. Первое». В это мгновение на фотографии в протянутые руки девочки упал мяч размером с человеческую голову, похожий на рыжий апельсин. Схватив его, она весело рассмеялась, прижала к груди и вприпрыжку побежала вглубь лужайки. – Держи ее! Уйдет! – завопил я с неожиданным азартом. – Уйдет! Уйдет! Толстяк на лесенке пошатнулся, оглянулся и стал поспешно спускаться. Поднялась кутерьма. – Постой, вернись, Рино! – звонко кричала мне вслед мисс Тили. – Ты еще не законспектировал мою лекцию и не знаешь ни одного приличного способа убийства! Вернись назад немедленно! Куда там! Я уже мчался за Эммой по траве. На кону стояли большие деньги. Я был пылко влюблен и в них и в Тилли.
3 Городок, в котором готовилось убийство, был для Америки типичным, но не для Джино Маэстри, бедного выходца с Сицилии. Здесь все дышало покоем и кричало о богатстве. Старинные белые особняки на тихих улицах даже при самом пристальном рассмотрении никогда не оказывались просто подкрашенными руинами под слоем свежей краски, как это часто случается в Италии с пережившими свой век жилыми постройками. Дома тут были любовно ухожены, так же, как и зеленые газоны. Денег на это хватало с избытком. По тенистым аллеям гуляли пухлые чернокожие няньки в белых кружевных чепчиках, толкая перед собой разноцветные детские колясочки. У каждого входа стояла блестящая новая машина. Хромированные части машин сверкали так, словно их день и ночь надраивали мягкой фланелькой маленькие филиппинцы. И вот в этом городе появился сицилиец, а всех сицилийцев принято отождествлять с мафией и считать головорезами. Правда, в моем случае это было слишком большое допущение. Меня сразу приняли за того, кем я не являюсь. Я вечная жертва обстоятельств. Меня подвела смуглая кожа и большие сине-зеленые глаза,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (8) »