смотрят на гитариста. А Тео долбит ногами пластиковые ошметки, и в мыслях царит двухцветная тишина, и ему кажется, что он снова проламывает к чертям, к дьяволу, это до мерзости мягкое, пластилиновое лицо Рона Уиллера.
***
Тео объясняет Дейлу всю известную теорию ритма в музыке и сам отстукивает базовые "рисунки", чтобы у "ударника" хоть что-то получилось.
Тео гоняет Дейла, как скаковую лошадь, как ранего зверя, как кролика, которого сегодня пристреляет на обед – заставляет попадать в такт с гитарой. То меняет скорости, то размеры – каждый Божий день.
***
– Может, попробуем написать свое? – предлагает как-то Серхио.
– Да, думаю можно, – решается Тео.
– Напишем песню о том, как я отомщу за своего брата!
– Не, чувак! – качает головой Дейл. – Со всем респектом к твоему братану, но, как у нас говорят: "Все, что ты скажешь, вернётся к тебе дважды". Нельзя петь о таком!
– Мы будем петь о том, о чем здесь думают все, – смотрит на парней Тео. – Мы будем петь о Свободе.
***
– Да! Чуваки! – Дейл заканчивает партию и вытирает взмыленный лоб. – Вот это по-настоящему жирное дерьмо.
"Почему так тихо?"
Тео улыбает и смотрит на Серхио – глаза того блестят. На краю зрения безлицый Рон саркастично зажимает уши.
"Пошел к черту!"
– Думаю, мы готовы выступить.
– Еу! – подкидывает палочку Дейл. – Бешеный пес, да если там будет хоть одна кавала, то она душу продаст, что постучать со мной ботиночками после такого!
– "Кава…" Что? В общем, пойду к директору.
***
До начала концерта остается десять минут, и Серхио пропал.
Тео остервенело драет зассаный писсуар, а в голове мелькают объяснения одно хуже другого.
"Где?"
– Смена! – орет охранник. – Нет, Тео, ты пока оставайся, я тебя сам в зал отведу.
В сортир, к ужасу, заходит скин. Едва тюремщик идет в соседний коридор, Эд подает голос.
– Друзьям Рона ОЧЕНЬ не нравится, что ты живешь тут как на курорте. Знаешь, они наняли еще одного человека, чтобы прикончить тебя. Но мне не хочется, чтобы мои деньги ушли какому-то придурку с заточкой.
– Но это лишено смысла, – Тео едва не говорит "глупо", но вовремя соображает, как опасны такие слова. – Я все равно не буду платить. Я…
– Ого! – Эд присвистывает и приближается вплотную, нависает, точно хренова Вавилонская башня. – Ты, кажется, не понял. Тому парню уже не нужны твои деньги. Ты думаешь, что Райли защитит тебя ото всего?
Тео смотрит снизу вверх, и Эд представлялся ему чем-то вроде стены, через которую нужно перебраться. До одури высокой стены.
– Господи, почему именно сегодня? Мне сегодня предстоит играть. Хочешь все сорвать?
– Смотрите, как он заговорил, – ухмыляется скин. – Ты не о том беспокоишься. Пойми, красавица, ты ходячий труп. Тебя приговорили – одна минута в темном углу и завтра же тебя повезут в морг. Не сделает тот парень – найдут другого, и только я могу тебя спасти. И я же могу… – Эд вдруг хватает руку Тео и с хрустом ломает пальцы. – Вот. Как тогда, помнишь? Как думаешь, много мне за это будет? – Тео корчится от боли на полу. – А выступить ты не уже можешь. У тебя нет, нет другого выхода, как слушать меня. Вот Серхио меня уже послушался, и я рассказал, кто убил его брата.
"Серхио? Дурак!"
Сквозь пелену боли Тео видит черно-белое лицо Рона, сцену убийства. Раскаяния нет, есть лишь безмолвие внутри. Тишина и исчезающие во тьме желтые китайские шарики.
Картинка дрожит, как в эпилиптическом припадке, и, словно издалека, нарастает визг Джины.
Тео бьет Эда между ног. Тот даже не успевает согнуться или закричать – Тео хватает лысую голову и вламывает в стену, и еще раз, и еще, пока череп не лопается, точно перезревшый арбуз.
Эд шлепается на пол, а по стене с чавканием сползают ошметки мозгов, волос, костей. Рон начинает прыгать от радости – в полку "безлицых" прибыло.
"Выступление?! Меня же в карце посадят! Меня же…"
"Охранник ничего не слышал?" Тео стоит один в залитом кровью сортире. Голову заполняет непонятный гул; в коридоре раздаются далекие шаги.
"Тело!"
Тео судорожно затаскивает труп в кабинку и запирает; начинает отмывать пол. Шаги замирают, из двери доносятся глухие голоса, а Рон хихикает, истерично так, мерзко хихикает искореженным ртом.
"Господи Боже!"
Кровь только размазывается по кафелю и не думает исчезать.
"Господи, Господи!"
Шаги возобновляются. Тео бросает пол и судорожно отмывает руки. Сломанные пальцы жутко выгнуты в сторону. Они не должны так торчать, не должны же?!
– Тео? – раздается голос у входа в сортир, и парень кидается навстречу охраннику. Руки вовремя спрятаны за спиной. – Готов?
– Да.
"Только не заходи, только не заходи!"
Тюремщик смотрит поверх головы Тео, чуть хмурится.
– Ну, пошли, музыкант.
Ранее
– Питер, я хочу попросить тебя.
– Тео.
– Да? Тео, я хочу, чтобы ты больше не приходил ко мне.
– Что? Но почему?
– Я научил тебя всему, что знаю. Тренировать технику ты и сам можешь – хватит тратить время впустую. Но напоследок я кое-что покажу тебе.
Илай подходит к старому видеомагнитофону и с чавканьем скармливает кассету.
– Это Джимми Хендрикс. Помнишь, мы учили его партию?
Тео едва заметно морщится.
– Не любишь ты такую музыку, я знаю. Но ты посмотри, как он играет.
Тео наблюдает за гитаристом и никак не может понять, что имеет в виду учитель.
– Дурень, да ты на лицо его посмотри!
– Лицо?
– А руки? Ну? Слепой хрен, да он же своими зубами играет на гитаре! Слышишь? Голыми нервами! Отдает себя всего этой песне. Часть своей гребанной жизни отдает! Вот! Вот, что никто тебя не научит делать! Ты должен жить музыкой. Жить, умирать и заново возрождаться с каждой своей песней. Играть ее так, как будто с тебя содрали кожу. Жгут на костре как Жанну, мать ее, Д'Арк! И пока этого не будет, Тео, ты не станешь музыкантом. Будешь макакой, которую научили вкладывать буквы и копировать ужимки, будешь кем угодно, только не собой.
Сейчас
– Тео! Что у тебя с лицом? Ты будто мертвеца увидел, – Дейл выходит навстречу из зала. – Где Серхио?
Тео вздыхает и рассказывает о предательстве друга. Неожиданно приходит жуткая мысль:
– До выступления меньше пяти минут, а мы без вокалиста.
– Ну, мы можем сыграть и так, бешеный пес, – предлагает Дейл. – Песни, по-любому, классные. Тео? Помрем, так с музыкой! – Дейл смотрит на него со странной надеждой.
Ждет решения.
***
– У-у нас н-неб-большие и-измен-нения, – Тео подходит к микрофону на негнущихся ногах. Гитара мерзко гудит, начиная разгоняться. – Черт! Простите!
Тео выводит регулятор громкости до нуля и снова
***
Тео объясняет Дейлу всю известную теорию ритма в музыке и сам отстукивает базовые "рисунки", чтобы у "ударника" хоть что-то получилось.
Тео гоняет Дейла, как скаковую лошадь, как ранего зверя, как кролика, которого сегодня пристреляет на обед – заставляет попадать в такт с гитарой. То меняет скорости, то размеры – каждый Божий день.
***
– Может, попробуем написать свое? – предлагает как-то Серхио.
– Да, думаю можно, – решается Тео.
– Напишем песню о том, как я отомщу за своего брата!
– Не, чувак! – качает головой Дейл. – Со всем респектом к твоему братану, но, как у нас говорят: "Все, что ты скажешь, вернётся к тебе дважды". Нельзя петь о таком!
– Мы будем петь о том, о чем здесь думают все, – смотрит на парней Тео. – Мы будем петь о Свободе.
***
– Да! Чуваки! – Дейл заканчивает партию и вытирает взмыленный лоб. – Вот это по-настоящему жирное дерьмо.
"Почему так тихо?"
Тео улыбает и смотрит на Серхио – глаза того блестят. На краю зрения безлицый Рон саркастично зажимает уши.
"Пошел к черту!"
– Думаю, мы готовы выступить.
– Еу! – подкидывает палочку Дейл. – Бешеный пес, да если там будет хоть одна кавала, то она душу продаст, что постучать со мной ботиночками после такого!
– "Кава…" Что? В общем, пойду к директору.
***
До начала концерта остается десять минут, и Серхио пропал.
Тео остервенело драет зассаный писсуар, а в голове мелькают объяснения одно хуже другого.
"Где?"
– Смена! – орет охранник. – Нет, Тео, ты пока оставайся, я тебя сам в зал отведу.
В сортир, к ужасу, заходит скин. Едва тюремщик идет в соседний коридор, Эд подает голос.
– Друзьям Рона ОЧЕНЬ не нравится, что ты живешь тут как на курорте. Знаешь, они наняли еще одного человека, чтобы прикончить тебя. Но мне не хочется, чтобы мои деньги ушли какому-то придурку с заточкой.
– Но это лишено смысла, – Тео едва не говорит "глупо", но вовремя соображает, как опасны такие слова. – Я все равно не буду платить. Я…
– Ого! – Эд присвистывает и приближается вплотную, нависает, точно хренова Вавилонская башня. – Ты, кажется, не понял. Тому парню уже не нужны твои деньги. Ты думаешь, что Райли защитит тебя ото всего?
Тео смотрит снизу вверх, и Эд представлялся ему чем-то вроде стены, через которую нужно перебраться. До одури высокой стены.
– Господи, почему именно сегодня? Мне сегодня предстоит играть. Хочешь все сорвать?
– Смотрите, как он заговорил, – ухмыляется скин. – Ты не о том беспокоишься. Пойми, красавица, ты ходячий труп. Тебя приговорили – одна минута в темном углу и завтра же тебя повезут в морг. Не сделает тот парень – найдут другого, и только я могу тебя спасти. И я же могу… – Эд вдруг хватает руку Тео и с хрустом ломает пальцы. – Вот. Как тогда, помнишь? Как думаешь, много мне за это будет? – Тео корчится от боли на полу. – А выступить ты не уже можешь. У тебя нет, нет другого выхода, как слушать меня. Вот Серхио меня уже послушался, и я рассказал, кто убил его брата.
"Серхио? Дурак!"
Сквозь пелену боли Тео видит черно-белое лицо Рона, сцену убийства. Раскаяния нет, есть лишь безмолвие внутри. Тишина и исчезающие во тьме желтые китайские шарики.
Картинка дрожит, как в эпилиптическом припадке, и, словно издалека, нарастает визг Джины.
Тео бьет Эда между ног. Тот даже не успевает согнуться или закричать – Тео хватает лысую голову и вламывает в стену, и еще раз, и еще, пока череп не лопается, точно перезревшый арбуз.
Эд шлепается на пол, а по стене с чавканием сползают ошметки мозгов, волос, костей. Рон начинает прыгать от радости – в полку "безлицых" прибыло.
"Выступление?! Меня же в карце посадят! Меня же…"
"Охранник ничего не слышал?" Тео стоит один в залитом кровью сортире. Голову заполняет непонятный гул; в коридоре раздаются далекие шаги.
"Тело!"
Тео судорожно затаскивает труп в кабинку и запирает; начинает отмывать пол. Шаги замирают, из двери доносятся глухие голоса, а Рон хихикает, истерично так, мерзко хихикает искореженным ртом.
"Господи Боже!"
Кровь только размазывается по кафелю и не думает исчезать.
"Господи, Господи!"
Шаги возобновляются. Тео бросает пол и судорожно отмывает руки. Сломанные пальцы жутко выгнуты в сторону. Они не должны так торчать, не должны же?!
– Тео? – раздается голос у входа в сортир, и парень кидается навстречу охраннику. Руки вовремя спрятаны за спиной. – Готов?
– Да.
"Только не заходи, только не заходи!"
Тюремщик смотрит поверх головы Тео, чуть хмурится.
– Ну, пошли, музыкант.
Ранее
– Питер, я хочу попросить тебя.
– Тео.
– Да? Тео, я хочу, чтобы ты больше не приходил ко мне.
– Что? Но почему?
– Я научил тебя всему, что знаю. Тренировать технику ты и сам можешь – хватит тратить время впустую. Но напоследок я кое-что покажу тебе.
Илай подходит к старому видеомагнитофону и с чавканьем скармливает кассету.
– Это Джимми Хендрикс. Помнишь, мы учили его партию?
Тео едва заметно морщится.
– Не любишь ты такую музыку, я знаю. Но ты посмотри, как он играет.
Тео наблюдает за гитаристом и никак не может понять, что имеет в виду учитель.
– Дурень, да ты на лицо его посмотри!
– Лицо?
– А руки? Ну? Слепой хрен, да он же своими зубами играет на гитаре! Слышишь? Голыми нервами! Отдает себя всего этой песне. Часть своей гребанной жизни отдает! Вот! Вот, что никто тебя не научит делать! Ты должен жить музыкой. Жить, умирать и заново возрождаться с каждой своей песней. Играть ее так, как будто с тебя содрали кожу. Жгут на костре как Жанну, мать ее, Д'Арк! И пока этого не будет, Тео, ты не станешь музыкантом. Будешь макакой, которую научили вкладывать буквы и копировать ужимки, будешь кем угодно, только не собой.
Сейчас
– Тео! Что у тебя с лицом? Ты будто мертвеца увидел, – Дейл выходит навстречу из зала. – Где Серхио?
Тео вздыхает и рассказывает о предательстве друга. Неожиданно приходит жуткая мысль:
– До выступления меньше пяти минут, а мы без вокалиста.
– Ну, мы можем сыграть и так, бешеный пес, – предлагает Дейл. – Песни, по-любому, классные. Тео? Помрем, так с музыкой! – Дейл смотрит на него со странной надеждой.
Ждет решения.
***
– У-у нас н-неб-большие и-измен-нения, – Тео подходит к микрофону на негнущихся ногах. Гитара мерзко гудит, начиная разгоняться. – Черт! Простите!
Тео выводит регулятор громкости до нуля и снова