девчонки и её мамы до того самого момента, как они покинули приёмное отделение. Некто, что вёл с ними беседу, направился в мою сторону, но я не ожидал, что он в самом деле идёт ко мне.

– Насмешил ты всех, – остановился он передо мной и сказал добрым голосом.

Я не сразу понял о чем речь.

– Простите? – удивился я.

– Новый год что ли плохо отметил?

– Да, – усмехнулся я, – бывало лучше.

Некто покачал головой:

– Ты ведь не собираешься каждый день сюда приезжать?

– Нет, конечно, нет, – ответил я.

– Пойми, организм – он как машина. Если та всю зиму простаивает в гараже али за ней ухода нет полноценного, то к весне она, конечно же, не заведётся. И рано или поздно зачахнет. А я вижу вот, что ты свою машину не бережешь.

– Результаты плохие пришли?

Некто усмехнулся.

– Я их даже не открывал. Всё тут, – сказал он и указал пальцем в мою сторону.

– На лбу написано, – сказал я с улыбкой.

Некто снова усмехнулся.

– И снова не угадал, обернись-ка.

Я обернулся и увидел кабинет главного врача. Как оказалось, звали незнакомца Виктором Геннадьевичем Добрым, и пока руки его дряхлели до видимых вен, глаза туманились, а слух пропадал, он выслушивал миллионы таких как я и ты.

– Доброе слово и зелёный чай, – сказал он мне и поспешил скрыться в своём кабинете.

– Спасибо вам, – сказал я перед тем, как дверь закрылась.

– На здоровье, сынок, – донеслось уже из кабинета.

Я вылетел из приёмного отделения, оставив за дверью негативную частичку себя и направился к машине матери, виляя по дорожке от распирающего чувства признательности ко всем врачам, а также со светлой головой, полной планов на ближайшую жизнь, освобождённых от неприятностей, что могут приключиться с каждым человеком без его надлежащего за собой присмотра.

Завидев меня мать с облегчением вздохнула, и всю дорогу до района мы разговаривали, шутя, о том как я в свои девятнадцать лет заметил, что у меня бьётся сердце и также о моей дальнейшей правильной жизни. Она довезла меня до района, а до квартиры я добрался уже на своих двух, взлетел по лестнице, радуясь одышке и выпрыгивающему из груди сердцу. «Значит живой», – подумал я и, отдышавшись, зашёл в тамбур и принялся настойчиво звонить в дверной звонок. Как дверь распахнулась, я вошёл в прихожую, где получил подзатыльник за то, что не явился вовремя, а потом крепкие объятия за то, что явился.

– Какой же я счастливый, – сказал я уверенно.

На этом и закончим.