свою жизнь я совершил множество недостойных поступков. И ты вправе меня ненавидеть. Но я не могу казнить собственного сына, чего бы мне это ни стояло. Ты уж прости! – Начальник тюрьмы говорил тихо, чтобы его мог слышать только Майкл, хотя несколько человек из охраны, оставшихся к этому времени в тюремном дворе не проявляли к происходящему никакого интереса. Никакого интереса, казалось, не проявил к заявлению Эпшерона и заключенный, склонивший свою голову над затихшей Алис.
– Нельзя бросаться собственной жизнью, Майкл! – продолжал Эпшерон. – Ты нужен своей матери! – Он хотел добавить: «И мне ты тоже нужен очень», но не посмел, заключив: – Да благословит тебя Бог!
Начальник тюрьмы слегка поднял руку и двое громил подхватили Майкла, не взирая на его отчаянное сопротивление. Помощники Эпшерона получили от него необходимые инструкции о том, что должны быть достаточно деликатны с молодым человеком, которому удалось избежать смерти в то утро. Будучи глубоко уверенным в преданности своих людей, Ричард Эпшерон, полагал, что ни один из них не должен знать, кто такой этот Майкл, не пожелавший назвать свою фамилию. Проследив, чтобы молодого человека поместили в закрытую повозку и вывезли за территорию тюрьмы, Эпшерон удалился в собственный кабинет.
Встреча с сыном всколыхнула все самые лучшие чувства, которые от рождения крепко спали в душе первого мужа Анны. Так пробуждаются реки весной и распускаются почки на деревьях. Он решил бороться за свободу Майкла даже ценой собственной жизни. Но поскольку был довольно зрелым человеком и опытным тюремщиком, надеялся, что огромных жертв с его стороны не потребуется.
Эпшерон вдруг вспомнил, что Джейн Бейли пришла к нему с письмом Паэртона. Что связывает девушку и семью Бейли с этим уважаемым господином, у которого, кстати, есть собственные суда? Смутные догадки возникли в его голове. «Было бы лучше, – подумал Эпшерон, – если бы семья Бейли, включая Рени, Майкла и Тима Пренстона, пожила какое-то время подальше от Сиднея. На этом континенте полно малонаселенных мест. Есть еще острова, на которых его сын со своей матерью и друзьями будут чувствовать себя в безопасности. А может, лучше отправить их в Индию?»
Начальник тюрьмы навел справки, узнал адрес конторы Джеймса Паэртона и отправился туда, предупредив своего секретаря, что вернется позже. В жизни Эпшерона было много странных поступков, но столь безрассудным он не был никогда. И самое странное, что Эпшерон с оптимизмом верил, что ему удастся выпутаться из этой удивительной истории. Главное – отправить Майкла в безопасное место. А тем временем повозка с его сыном уже остановилась у дверей небольшого дома на окраине Сиднея. Громилы не привыкли пользоваться колокольчиком. Обитатели дома уже знали об этом. Но им приходилось только догадываться, что последует за страшным грохотом, сотрясающим дом: беда или радость. Убедившись, что дверь открывают, люди Эпшерона оставили Майкла и удалились. Ослабевший юноша упал на пороге, потеряв сознание. Мужчины подняли его и перенесли на кровать. «Майкл ранен?» – с тревогой спросила Джейн. Но рубашка юноши оказалась ничем не запачканной. Кровь Алис осталась на тюремной робе, которую с Майкла насильно сняли перед тем, как втолкнуть его в повозку. Едва коснувшись ладонью лба Майкла, девушка поняла, что у него лихорадка. «Дайте мокрое полотенце!» – попросила она. Юноша лежал неподвижно там, куда его положили, не реагируя на знакомые голоса. Сознание возвращалось к нему постепенно, тяжелым сном без сновидений. Казалось, этот сон не кончится никогда.
Майкл долго падал в черный глубокий колодец и достиг дна, только оказавшись на шхуне, взявшей курс к далеким берегам. Колодец куда-то исчез, темные краски медленно сменились на светлые. В пронзительно ярком свете дня он снова увидел тюремную стену и бледные лица Алис и Дика. Ресницы юноши дрогнули. «Мама!» – тихо простонал он. «Он зовет тебя», – обратился Рени к Анне. И, видя ее растерянность, решительно добавил: «Обними своего старшего сына, мама!»
ЛитВек: бестселлеры недели
