царство живых существ, а вы их едите. Уверены, что это морально приемлемый выбор?

Нет, Игорь, конечно, повидал много идиотизма на своем веку, но такой уровень встречал впервые. Он обвел остальных ребят подозрительным взглядом: те внимательно следили за ним в ответ. Наставник понимал, что очень важно сейчас переломить ход разговора и вернуть лидерство себе. Иначе он потеряет авторитет в глазах этих ребятишек. Что вообще нашло на тихую Лесю?

– Во-первых, грибы – это растения, это знает каждый. И даже если бы они и были живыми, человек всеяден и испокон веков питался другими животными. Мы – верхушка эволюции, в конце концов.

– Угу, – кивнула Леся. – То есть и вы и я по-прежнему люди, хотя мы разошлись во мнениях?

– А как разница во мнениях влияет на биологию и факты?

– Хороший вопрос, возвращаю его вам: как разница во взглядах делает из человека монстра? Как так случилось, что вы дали себе право решать, кто человек, а кто нет, кто достоин жить, а кто нет?

Терпение Игоря таяло на глазах, а давление, наоборот, росло, придавая уже его щекам нездоровый румянец.

– Я никогда не убивал людей, девочка. Я защищал их, а точнее – вас, каждого из вас! Я воевал с тварями, чтобы у таких, как ты было будущее, а ты несешь чушь и не уважаешь жертвы, которые мы приносили, чтобы вы могли жить…– потрясая культей гневно процедил ветеран-дезинсектор.

– И кого же вы убивали в Краснозерске? Во время так называемой зачистки, где вы за одну неделю уничтожили все оставшееся мирное население, укрывшееся от бесконечных обстрелов по подвалам? Монстров? Чудовищ? Термитов, как вы их называете? Или тех, кто ходит как вы, выглядит как вы, чувствует как вы, – таких же людей, как и вы, только думающих иначе? Так кого?

Игорь резко всосал воздух через щель между передними зубами, словно газировку через трубочку.

– Больная что ли? – Игорь с недоумением посмотрел на остальных ребят, затихших на бревне у костра словно зрители в первобытном амфитеатре. – Славик, Толян, вы бы разъяснили девочке всю ситуацию, прежде чем позволять такое. А то, как бы чего не вышло…

– А у них не получилось разъяснить, решили: вы лучше справитесь.

Игорь было приосанился и, собрав все хладнокровие в кулак, приготовился разъяснить дерзкой пигалице истину. Но после секундной паузы Леся продолжила сама:

– Как справились с четырнадцатилетним Митей и восьмидесятилетней бабой Варей, моей бабой Варей. Мне было тогда пять. И я пряталась в старом неработающем холодильнике, который до самого конца защищал Митька, пока вы гоготали, калеча его. Кажется, это у вас называется ‘отрывать лапки’. Я не видела ваших лиц, но я знаю ваши голоса как родные, так часто раз за разом проживала ту ночь во сне, – Ее лицо исказилось. – Когда меня нашли спасатели, я не говорила. Мне дали новое имя, новую семью, новую личность. И позаботились о том, чтобы никто не знал, что в Краснозерске кто-то выжил. Надеялись, я все забуду. Но этому не бывать: они живы, пока я их помню.

Уже не только щеки, весь Игорь пылал огнем ненависти, глядя на то, как с другой стороны костра два карих глаза заполняют худое лицо девочки, превращая ее в ненавистное насекомое. Издав животный рык, мужчина прыгнул вперед, но вместо горла врага, схватил воздух и кубарем улетел за освещенный клочок земли. А обернувшись, увидел пустую поляну, посреди которой потрескивало угасающее пламя, отбрасывающее странные хищные тени на бревно, где больше не было ни врагов, ни друзей, ни даже Толика.

2

Обычно возвращение студентов из мета-лагеря сопровождалось бурными эмоциями и возней. В этот раз ребята вставали из капсул в полной тишине, а опытный диспетчер Владимир, разруливший тысячи кризисных ситуаций за время своей работы, не знал куда деть глаза и подумывал о смене профессии.

«Краснозерск» висело в воздухе лезвием гильотины. Все жители Единой Евразии знали про этот маленький город, ставший не только кровавым воспоминанием для всего человечества, но также и поворотной точкой в ходе Первой Гибридной Войны. Мета-походы, организуемые Институтом Новейшей Истории, совместно с пенитенциарным отделом Заслона и были созданы для того, чтобы не дать истории стать пустым набором фактов, и чтобы молодое поколение могло, встретившись лицом к лицу с «искаженными», получить прививку от забывчивости.

– Ты! – Толик сделал пару резких шагов к Лесе. – Ты…я, – он сжимал и разжимал кулаки, ставшее белым лицо пошло красными пятнами. Выходя из-за пульта, Владимир пожалел, что нельзя людей выключить в реальности так же, как в мета-пространстве. – Мне так жаль, – Толик выбросил свои длинные руки вперед и неуклюже прижал к себе миниатюрную Лесю. – Я ж не знал, я б никогда…

Окаменевшая было Леся обмякла и, уткнувшись лицом в плечо друга, расплакалась. Остальные ребята переглядывались и переминались с ноги на ногу, не зная, что делать. Толик продолжал гладить девочку по спине, бормоча: «Прости, прости, пожалуйста».

Вдруг дверь в аудиторию распахнулась, и туда ворвалась пси-куратор Варвара. За ее спиной маячило еще несколько запыхавшихся пси-тренеров.

Где бы ни оказывалась Варвара, там начинала бурлить жизнь: воздух посвежел, дети разом заговорили, Владимир заулыбался. Она мягко, но властно распределила студентов по тренерам, взглядом попросила диспетчера выйти и, когда все разошлись, усадила Толика с Лесей в два непонятно откуда взявшихся мягких кресла, сама плюхнувшись на стул напротив них.

По-прежнему белый Толик сжимал губы и руку Леси, по лицу которой струились слезы. Оба молчали.

– То, что произошло…, – аккуратно начала Варвара. Но Толик с жаром ее перебил:

– Во всем виноват я, только я, отпустите ее…Леся было замотала головой, пытаясь продышаться и успокоиться.

– Если тут кто и виноват, так это я – как я могла такое упустить, уму не постижимо! Не переживай, Анатолий, никто Олесю не обидит, – успокоила их Варвара.

– Да куда уж больше то! – выдохнул Толик. И, бросив виноватый взгляд на Лесю, почти шепотом добавил: – Вы же знаете, что Игорь Анатольевич…

Казалось, произнести это вслух было выше его сил.

– Знаю, – кивнула Варвара.

Леся переводила вопросительный взгляд с одного на другого. Скорчившийся в кресле Толик медленно процедил:

– У меня тоже есть секрет, Лесь, – И, наконец, встретившись глазами с глазами подруги: – Он мой…

– Отец, – закончила за него Леся, инстинктивно откинувшись назад и отдернув руку.

– Родителей не выбирают, – попыталась разрядить обстановку Варвара.

– Я знаю, он – монстр, я знаю, – с жаром заговорил Толик. – Я вовсе не пытаюсь оправдать его, и я даже перестал пытаться понять его, пусть этим психопатологи занимаются. Но ты же знаешь,