по-другому, казалось более интересной и менее психотравмирующей и опасной. Печаль, казалось, проникла мне в самое сердце и даже печенку. Так я воспринял первую осень на чужбине, тянуло домой. Зима оказалась очень холодной. Чтобы хоть как-то отвлечься от суровой непогоды и нестерпимой действительности, я на дежурствах и в свободное время на службе стал зачитываться историческими детективами нового популярного автора. В своих романах он описывал непростой путь одного молодого чиновника из государственной полиции при царском режиме. Пару его произведений даже были экранизированы, фильмы мне удалось посмотреть только на будущий год.

Рапорт мой о переводе в другую часть был самой большой глупостью, на которую я надеялся, прослужив первые полгода. Непосредственное начальство даже отказывалось о нем слышать, пока не поступит сверху указание вместе с отношением, что такую бумагу ждут на подпись в военный округ, лично к самому командующему генералу армии Тарханову. Даже старшие офицеры, получая отношение к новому месту службы, не питали особых надежд на перевод в другую воинскую часть. Особенно после того как моему непосредственному начальнику полковнику Златогиря было отказано в переводе на нижестоящую преподавательскую должность, с которой уходили на пенсию подполковниками. Все решали не только нужные связи, но и гроши.

Оставалось терпеть нетерпимое, ждать отпуска, чтобы отдохнуть от сложного воинского коллектива, где царила атмосфера хамства и грубости начальников, пьянства и попустительства офицеров, наглости и наркомании контрактников, опозданий женщин военнослужащих и в целом привычного вялого саботажа текущих задач всем подразделением. Хотя подразделением медицинскую роту назвать было сложно, скорее это была организация по тыловому типу, с одной стороны, особо не признающая устав, с другой стороны не особо углубленная в медицину. В общем, военный врач – это не военный и не врач, так мои сослуживцы-медики сами шутили про своих, за исключением военных хирургов, способных выполнить операцию даже в полевых условиях.

В такой атмосфере, встречая свою двадцать третью зиму, с тоской по дому в рутинных армейских буднях мне оставалось терпеть жестокую действительность. Изображать образцового строевого офицера-воспитателя, как нас по-старому называли замполита роты. И ждать начала нового учебного года по боевой подготовке и окончания дактилоскопической регистрации разведывательного и саперного батальонов, ранее отсутствовавших по причине многомесячных полевых учений. Чтобы освободиться от текущих задач и отгулять положенный отпуск за уходящий год и жить только этой надеждой, считая долгие дни, недели и месяцы.