Все спешили покинуть место. Лишь тогда, когда усадили узника, ключник поинтересовался у знакомого ему часто бывавшего у подопечного государственного человека:
– А что Гришку-то везете, захворал, ничай, парнишка-то?
Мужчине, занимавшемуся при доме в хозяйстве плотницким и другими работами, юноша был известен не как заключенный, а как заточенный разноголовый, подлежащий лечению.
Миллер ничего не ответил. Он уже расположился вслед за Иваном IV. Но, не отводя взгляда от работника, сунул руку за отворот шубы. Вытащил кулак, кинул на снег рядом с ключником несколько монет. Дверь возков закрыли. Карета на санях двинулась в путь.
Григорий поднял, что нашлось на снегу из меди. Тут было два гривенника, пять копеек деньгой, по три пары двух копеек, четыре копейки и полушка, она глубоко вошла реверсом в снег.
Эту деньгу Григорий отдал сыну, оставшиеся деньги потратил на овес, хлеб и утварь.
Полушка проходила через годы, сохранив историю. И в конце досталась от деда мне. Вспоминаю, как он рассказывал, как работал на маломерных судах архангельской судоверфи. После сороковых годов двадцатого столетия речная полынья растекалась настолько, что перебраться на другой берег можно было лишь на лодке. Приходилось практически за доброе слово (тогда бетонного моста через реку не было) перевозить деду пассажиров и всевозможную утварь. Однажды уговорив его перевезти, мужчина по имени Алексей похвастался монетой, доставшейся ему по наследству как семейная реликвия, рассказав ее историю. Дед поделился тем, что эта безделица была дарована ему в дружбу, за помощь этому человеку. Больше он его не встречал.