невероятная уверенность, сподвигнувшая меня на сегодняшние действия?

***

Я вернулась в комнату, когда затихла утренняя суета. Разъехались из-под подъезда автомобили, перестал гудеть лифт, перевозящий спешащих на работу соседей. Смартфон мой разрядился еще ночью, так что звонки мне помешать не могли. Я стояла и вглядывалась в лицо Кристины, боясь заметить признаки разложения. К моему облегчению, не увидела ничего похожего. Что же, пора войти в фазу и расспросить ее, что мне нужно делать.

Я села на стоящее напротив кресло и расслабилась. Глазные яблоки непроизвольно стали закатываться под веки, словно всплывая со дна на поверхность воды.

***

Плавное парение прервал резкий толчок в грудную клетку. Меня отбросило в какую-то воздушную воронку и завертело, словно в центрифуге. Казалось, что мозг бьется обо все стороны черепной коробки, одновременно рассыпаясь на мелкие кусочки. Сколько это продолжалось, затрудняюсь определить. Возможно, в какой-то момент я потеряла сознание.

Вокруг было темно, когда я очнулась. Но постепенно над головой начало светлеть, и я заметила очертания круглого отверстия над головой, через которое и поступал слабый свет. А внизу, словно через мутное дефектное стекло, виднелась моя комната. Я видела стол, заваленный конспектами и книгами, кресло, с небрежно брошенным на него пледом, диван с лежащей Кристиной, и себя, стоящую спиной к окну. Та я обеими руками растирала виски. Потом заговорила.

– Прости меня, Даша. Это единственный выход, который я видела, и который у меня получился. Ты не бойся, я не брошу тебя, я обязательно узнаю, как вернуть тебя, и все будет, как прежде. Только умоляю, ничего не делай без согласований со мной! Я выйду на связь, как только что-то узнаю.

Я увидела, как “я” подняла с кресла плед, вновь укрыла Кристину, и продолжила говорить, смотря в пространство:

– Ты бы не смогла мне помочь, у тебя совсем нет опыта. А я… так у меня больше возможностей. Я перерою всю возможную информацию, и верну тебе тебя, а себе себя. Прости, но нам придется потерпеть.

Мое сознание то отбрасывало меня в темноту, то возвращало в комнату. Хотелось схватить себя, стоящую посреди комнаты, встряхнуть за плечи, запретить произносить чужие фразы. Но все что я могла делать – это видеть, слышать и чувствовать. Видеть, как мое тело выходит из комнаты, закрывает дверь.

***

Не знаю, существует ли время для потерявшихся в астрале – я его не ощущала. Из окружавшей меня темноты с редким свечением над головой, я попадала лишь в видимые пределы своей комнаты. Страшно было потерять из виду привычные мне очертания. Кристина в астрал не выходила. Спустя какое-то время лицо у тела, лежащего на моем диване, заострилось и пошло пятнами как у покойника. Каждый раз, когда я смотрела на него, оно все более теряло свои индивидуальные черты, превращаясь в обезличенный комок плоти. И все предметы в комнате становились все менее видны, как при очень длинном и медленном наступлении сумерек. Как при наступлении полной безысходности и апатии.

Я даже не услышала, когда открылась дверь. Уже почти в полной темноте увидела “себя”, стоявшую в дверном проеме с марлевой маской на лице. Кристина расстелила на полу рулон пленки и столкнула на него с дивана свое бывшее тело.

– Прости, – сказала она, глядя в пустоту. – Я не справилась. И возвращаться мне уже некуда. Прости.

***

Конец

***