остроумно.

– Так, все, хватит, – прерывает нас рыжий и, подхватив Лену под локоток, тащит туда, откуда она пришла.

Продолжаю отряхиваться, а потом замечаю это и закатываю глаза. Только я могла поцарапать внутреннюю сторону бедер, перепрыгивая через кусты. Нет, теоретически мог кто угодно, но как я теперь должна встать у алтаря, мать твою?! У меня нет времени, чтобы добежать до дома и основательно привести себя в порядок, потому что на заднем дворе уже играет музыка, под которую должна выйти невеста. Кое-как отряхнув травинки с коленей, я несусь бочком мимо стульев, на которых сидят гости, и обгоняю идущую по проходу Тамилу. У алтаря я оказываюсь совсем не со своей стороны, а со стороны невесты, что по канонам современных свадеб совершенно недопустимо. Но раз уж я была той, кто все это организовал, можно сделать скидку на то, что я типа пришла проконтролировать, надежно ли закреплены цветы на арке. С умным видом легонько дергаю за цветок и понимаю, что если сейчас же его не отпущу, то к чертям полетит вся конструкция. Даже не к чертям, а нам и регистратору на голову. Упс. Ну вот, говорю же: приключения сами меня находят. Кое-как прилаживаю цветок и пячусь немного влево, чтобы спрятаться за широкой спиной этого Виталика в уродливом галстуке. Пусть меня лучше не видят совсем, чем в таком виде, в каком я сейчас нахожусь. Виталик пытается дернуться в сторону, но я хватаю его за рукав и рывком возвращаю на место.

– Стой, где стоишь, – цежу сквозь зубы.

Он пытается повернуться и посмотреть на меня, но я бесцеремонно поворачиваю его лицом к гостям, а сама выглядываю из-за его плеча. Высокий, зараза, я почти не вижу подругу. Но все же у меня остается совсем чуток времени на то, чтобы полюбоваться ее проходом. Я задерживаю дыхание, глядя на то, как красавица Тамила плывет по выстеленной красной дорожке. В нежном легком платье, которое не скрывает, а даже подчеркивает ее небольшой животик. Мы пытались уговорить ее на платье, которое скроет, но она осталась непреклонна. «Почему я должна прятать то, чем горжусь? Я беременна от любимого мужчины, за которого выхожу замуж! Ну и что, что по залету? Мы взрослые люди, которые сами будут решать, как им поступать!» Моя воинственная подруга. Я улыбаюсь во все тридцать два, рассматривая ее элегантную прическу и светящиеся глаза, полные любви, которые она не отводит от своего Ромы. Ох, и бесит он меня, но Тамилу любит просто до одурения. Чего еще можно желать?

Когда Тами занимает свое место рядом с женихом, я поворачиваю голову, и улыбка вянет на моих губах. Прислонившись плечом к углу дома, прямо на меня глазеет рыжий. И взгляд у него такой… как будто он что-то плохое про меня знает. Хотя, если подумать, так и есть. Но от его взгляда по коже разбегаются мурашки, и одновременно с этим внизу живота становится жутко горячо. Прямо даже припекает, а это плохой знак. Последний раз так припекало, когда я познакомилась с Игорешей и приняла это чувство за любовь. Ой, дура такая, слов нет. Но мне, наверное, уже просто хочется красиво и совсем без головы. Чтобы как у Тами с Ромкой. Р-р-раз – и навсегда. Но получится, скорее всего, как у Маринки с ее мужем: раз-два-три, раз-два-три, а только потом навсегда. Вздыхаю, глядя в прищуренные глаза. И что в нем такого? Я ведь даже рыжих не люблю. Не сдержавшись, показываю ему язык и отворачиваюсь, но успеваю уловить кривоватую улыбку, от которой и самой почему-то хочется улыбаться.

Вуайерист и наездница

Иван

Отхожу к каменному забору и, прислонившись к нему плечом, подкуриваю сигарету. Зажав ее между пальцами, делаю глубокую затяжку и, немного прищурившись, выпускаю дым в сторону веселящихся гостей. Они достигли того состояния, когда танцевать под какую-то попсово-народную музыку уже не зазорно и вполне соответствует статусу какого-нибудь судьи или даже председателя судейской коллегии, или, например, прокурора. И среди всех этих высокопоставленных белых воротничков крутятся мастера маникюра и депиляции. И это самое забавное. Та, которая еще вчера вырывала волосы с женской промежности, вполне спокойно пьет на брудершафт с женой прокурора, половые губы которой созерцала на сеансе в своем кабинете. Я не ханжа, просто меня это на самом деле развлекает.

В толпе мелькает буйная грива блестящих волос, и я точно знаю, кому она принадлежит. Безумной девчонке, которая, перемахнув через живое ограждение, бросилась на женщину, сбив ту с ног. Я сначала опешил и не понял, что произошло, а потом решил разнять их. Услышав, какими «любезностями» они обмениваются, решил посодействовать этой ненормальной, потому что блондинка, судя по всему, собиралась расстроить Роману свадьбу. Я помог дамочке принять вертикальное положение и проводил до такси, на котором она приехала, попутно попросив охрану не пропускать ее обратно во двор. Вернулся к началу церемонии, остаток которой наблюдал не за красавицей невестой и счастливым женихом, а за блондинкой, которая всколыхнула мое спокойное болотце. Видимо, кто-то там наверху решил, что шести лет спокойствия мне вполне достаточно, и пора снова создать вокруг меня бурлящий поток. Иначе как объяснить то, что я за три дня пребывания на исторической родине успел встрять в такую передрягу, встретить девушку, от которой внутри все перевернулось, еще и в аварию попасть?

– Поделись сигаретой, – просит Витя, подойдя ко мне.

– Ира не отругает? – хмыкаю я, а мой брат смотрит на меня, приподняв одну бровь.

– Не зарывайся, а то в углу стоять будем вместе.

Он подкуривает и направляет свой взгляд туда же, куда смотрю я.

– Кого-то конкретного высматриваешь? Такой цветник, – качает он головой, – а я в завязке. Иначе тряхнул бы сейчас стариной.

– Сожалеешь?

– Дурак, что ли? Чую, скоро придется просить Мышку слезть с меня хотя бы на пару дней. Сотрет меня, зараза.

– Разбудил вулкан, – со смехом произношу я.

– Это точно.

Мы с Витей всегда были открыты друг с другом. Точнее не всегда, а с момента смерти нашей мамы. Мне тогда только исполнилось шестнадцать, а ему было двадцать три. Витя был уже женат и пробивал себе дорогу в судьи, хотя мог и не напрягаться. Мы росли в состоятельной семье, к тому же, у мамы был очень высокопоставленный любовник, который постоянно приезжал к ней из столицы, а потом возвращался к своей семье. Любил ее страшно, а потому потакал каждому ее капризу. Особенно когда мы узнали о ее болезни. Тогда Андрей Игоревич практически перебрался к ней жить и оставался с ней до последнего вздоха. Ну а параллельно давал всякие обещания, типа присматривать за ее сыновьями, помогать им и все такое. Так Витя уже в двадцать пять стал судьей, а я уехал за границу учиться, да там и остался.