Нил Эшер «Дурное плавание» Neal Asher «Bad Traveling» (2008)

Капитан лежал в своем гамаке, точно мешок китового жира; глаза закрыты, разум затерялся в дремотном тумане. За штурвалом стоял юнга Церт, юноша ростом едва ли достаточным, чтобы видеть поверх рулевого колеса. А боцман Торрин был пьян ромом из морской капусты ровно настолько, чтобы не чувствовать ответственности ни за что. Он знал, что море убивает пьяных, беспечных и усталых, ибо оно непрощающе и немилосердно, но в тот момент это его просто не волновало. Хотя должно было. Сапарин первым заметил, как вздыбилась за бортом морская трава, но к тому времени они уже были в ее гуще.

— Лево на борт! Лево на борт! — Заорал Торрин, его бутыль рома разбилась о палубу, когда он, спотыкаясь и шатаясь, двинулся к Церту.

Юноша крутнул руль, и корабль развернулся. Снасти и смоленое дерево судна протестующе заскрипели. Массу гниющих сорняков протащило по корпусу корабля, и раздался густой запах гнили, когда она разошлась в стороны.

— Гик оттянуть! — Прорычал Йорван Мелису и Кэлису.

Двое моряков ринулись исполнять приказ, в то время как другие, сбросив с себя оцепенение, хватали раскиданные по грязной палубе длиннолезвенные гарпуны. Вскоре они, побелев, стояли, сжимая в руках ржавое оружие, пока корабль, содрогаясь и ворча, прорывался через ложе морской травы. Все знали, что значит подойти слишком близко к саргассовым зарослям, ведь густые дебри гниющего сорняка поднимали на поверхность существ из глубин, которые иначе не смогли бы добраться до судов. Корабль дернулся, затем поплыл свободно.

— Крен на правый борт, живо! — Сказал Йорван.

Торрин взглянул на него вопрошающе, но не отменил приказа, все равно он собирался скомандовать то же самое. Он взглянул за фальшборт и увидел гущу травы, великий желтый сорняк всея моря, остающийся позади. Боцман вознес благодарственную молитву Сервалу, затем упер раздраженный взгляд в свою разбитую бутыль. Тяжелый глухой удар заставил его обернуться, а последующие удары заставили боцмана и остальных членов экипажа отступить от бортов.

— Танапод! — Сказал Йорван, констапель, единственный, пожалуй, кто из всего экипажа держал свой палаш чистым и ухоженным.

Танапод крошил правый борт, взбираясь на палубу, десять его ног проталкивали существо по обшивке все быстрее и быстрее, пока дождь тупых гарпунов тщетно пытался пробить его панцирь. Тварь обрушилась на капитана, едва тот успел сесть в своем гамаке, с трубкой кальяна в правой руке. Танапод вытащил его из гамака своими передними клешнями и вонзил острые крючья, которыми заканчивались эти конечности, прямо в его жирное тело, как палки в тесто. Плоский бронированный хвост с лязгом бился о палубу, а один глаз на омматофоре следил за командой. Другой глаз на омматофоре существо обратило на добычу в клешне. Когда боль прорвалась сквозь оцепенение, капитан понял, что то не галлюцинация, вызванная сноядовитой рыбой, и принялся извиваться и кричать. Танапод поймал одну из дергающихся рук в рот и аккуратно отщипнул своими жвалами. Проглотил руку капитана он с громким хрустом.

Сквозь алкогольный туман, слыша будто вдалеке испуганные крики команды, Торрин стоял, обуянный ужасом. Он смотрел, как капитана едят живьем, орущего, пока разорванная сонная артерия не прервала его жизнь. Этот танапод, в три метра длиной, не имел себе равных. Гарпуны тупились и гнулись о его доспех, пока тот пробирался по палубе, скрипя, точно каменный. Команда отступила и сгрудилась, ища защиты. Может, монстр уже наелся и покинет корабль.

— Нужно атаковать его! — Воскликнул Тёрк, стоило ему подняться из нижних кают. Он служил бондарем, черный цвет его кожи с рождения определял его положение, ибо только руки тех, кто рожден во тьме, могут обращаться с мертвыми перед их последним переходом в нее.

Его лицо и бритый череп были выкрашены в белый цвет, а глазницы он мазал красным. Команда боялась его, и потому подчинялась ему. Во главе с Тёрком матросы бросились на тварь сзади, раздался скрежет и лязг гарпунов. Чудовищный танапод взмахнул хвостом, и команда отпрянула, оставив Тёрка на коленях возле существа, пытающимся не дать кишкам размазаться по палубе.

Пока они смотрели, как тварь дожевывает остатки капитана, Торрин не без раскаяния подумал, не потому ли Тёрк так отчаянно призвал их атаковать, что от капитана не осталось столько, чтобы хватило закатать в бочку; ни костей, чтобы хранить, ни кожи, чтобы выделывать. Он смотрел, как танапод схватил и Тёрка, покрутил его и поставил прямо перед собой. Торрин закрыл глаза, чтобы не видеть дальнейшего.

Тёрк издал гортанный вопль в агонии, и его внутренности вывалились тяжелой массой на то немногое, что осталось от капитана — застрявшим в залитых кровью досках палубы. Затем танапод повернул Тёрка лицом к команде, в то время как передние конечности твари пробрались в опустевший живот и грудную клетку человека. Глаза Тёрка закатились, когда он умер и в конце концов выпучились из орбит. Торрин открыл свои глаза. Что такое? Почему это существо так держит свою добычу? Кровь струилась у Тёрка изо рта, шея с щелчком выпрямилась. Булькая и шипя, он заговорил:

— Накормлен, — сказал он, — дайте идти в трюм.

Трезвость начала мучительно завладевать Торрином, как только он опустошил свой желудок за борт.

— В люк, — сказал он команде, сделав неопределенный жест в сторону ахтерлюка, так и стоя, пошатываясь, у борта. Кто-то ответил ему полным презрения взглядом, кто-то таращился в неверии, но отпрянули все. Боцман пинком открыл щеколду и с усилием поднял тяжелую крышку. Он торопливо отступил, ибо танапод перекинул труп Тёрка себе через спину и подобрался. Тварь спустилась в люк со звуком, подобным тому, что издает брошенный в колодец ящик с инструментами. Одна из задних лапок существа зацепила крышку и захлопнула ее за собой.

— Защити нас Сервал, что теперь? — Спросил Дикон. Его пальцы побелели на рукояти гарпуна, так крепко он их стиснул.

— Что теперь? Что теперь?! — Завопил Мелис. — Оно съело нашего капитана, использует нашего бондаря как балаганную куклу, а ты спрашиваешь: «что теперь»?! Продадим его вместе с нашими бочками акульего жира! Заставим его плясать на причале, чтобы цену поднять! Защити нас Сервал!

— Ой, заткнись, — сказал Йорван. — Нужно подумать.

— Нужно заделать люк, — сказал Торрин, и вся команда разом посмотрела на него.

Йорван произнес:

— Это твоя халатность привела нас к этому. — Он кивнул на скрючившегося у борта Церта. — Ты позволил подстилке капитана вести корабль. Ты позволил дисциплине ослабнуть и напивался чаще, чем выполнял свои