господине?

– Он, – Йина смело посмотрела в глаза геллийца, – бесконечно добрый, мудрый и справедливый.

– Как это понимать?

– Ты очень скоро почувствуешь.

– Он ведёт себя странно.

– Наверно, хочет подружиться с тобой.

– Глупая шутка, – нахмурился Нереус.

– Я говорю серьезно.

– Мой наставник твердил, что раб для хозяина значит не больше, чем грязь под ногтями. С ней можно вытворять что угодно, только не дружить.

– Твой ужин стынет. Я пойду.

– Мы ещё увидимся?

– Очень скоро. Утром я подам тебе завтрак. Доброй ночи!

– Доброй ночи! – геллиец проводил её до выхода и распахнул перед девушкой занавеси. – Я буду ждать.

Нереус ворочался и долго не мог уснуть.

Постель была непривычно мягкой, ужин – непривычно обильным, воздух – непривычно чистым и сладким.

В голове роились мысли, перемешивались воспоминания…

Никто сегодня не ударил его, не толкнул, не обидел унизительными словами… Непривычно.

Непривычно обрести наконец хозяина и чуть не потерять его.

Мэйо казался сумасшедшим, говорил странные вещи, домашние рабы отзывались о нём хорошо, а прежний наставник лихтийца – с глумливыми насмешками.

Облако непонятных загадок окружало поморского нобиля, и Нереус напряжённо искал подсказки, сопоставляя увиденное и услышанное с собственными ощущениями.

Наконец сон овладел им и ненадолго вернул в юные вольные годы…

Тогда геллиец ещё не знал, как дорога бывает свобода, и какие тяжёлые испытания ждут его впереди…

…Старая лодка под залатанным парусом сонно покачивалась на волнах. Сегодня рыбацкая удача отвернулась от островитян, и они глядели друг на друга хмуро, исподлобья. Говорили мало, неприветливо, цедя слова сквозь стиснутые зубы.

Самый младший – пятнадцатилетний мальчишка, отправленный старшим братом на заработок – и вовсе хранил молчание.

Палящее южное солнце жгло кожу, саднили исцарапанные крючками, изрезанные верёвками руки. Нестерпимо мучила жажда.

– Молитесь, крепко молитесь, медузьи выкидыши, – требовал хозяин лодки. – Пусть Владыка Морей, Пеннобородый Дэйпо, вдарит золотым трезубцем и пригонит к нам рыбу из глубин.

Мальчик послушно опускался на колени, закрывал синие, как само море, глаза, склонял курчавую светловолосую голову и шептал давно заученную молитву.

Он был крепок телом, мускулист и вынослив, а главное – твëрд в своих убеждениях. Мальчик верил, что Дэйпо рано или поздно явит свою милость, подарит им щедрый улов.

Брат, спустивший на ветер большую часть родительского наследства, остро нуждался в деньгах. Сам он работать не мог или не хотел, постоянно жаловался на слабое здоровье, на боли в спине, принимал по часам лекарства и без меры запивал их вином.

В быстро обедневшем доме вечерами крутились какие-то незнакомые мальчику люди, и он всерьез опасался, что однажды ему не позволят переступить порог, вытолкают прочь, словно безродного пса.

– Нереус, козий ты сын! – хозяин лодки приблизился и отвесил мальчишке звучную затрещину. – Шевелись, пустая голова!

Рыбаки чувствовали: это их последний шанс. Вот-вот переменится ветер и придется возвращаться на берег.

– Готовьте снасти! – кричал хозяин. – Благослови нас Дэйпо!

Нереус замешкался: его внимание привлекла чёрная точка, появившаяся на горизонте.

– Корабль, – несмело сказал он.

– Дрянной мальчишка, гнилые потроха, – заворчали рыбаки, – Эка невидаль, корабль в море…

Все их мысли теперь были о рыбе. Глаза на потных, загорелых, морщинистых лицах светились ярче солнечных бликов, скакавших по волнам. Руки спокойно и уверенно выполняли знакомую, монотонную работу.

Нереус старался не отставать от взрослых, но тревога забралась глубоко под сердце и то сжимала, то холодила его.

Кто же приближался к их острову? Торговцы или пираты? А может и вовсе вражеский корабль поморцев?

От этих мыслей язык прилипал к нëбу.

Эхо давних войн так и не затихло окончательно. И хотя остров Геллия, равно как и раскинувшееся на южной оконечности материка Поморье, сейчас входили в состав единой Империи, вражда между двумя народами осталась.

Поморцам разрешалось сходить на берег острова только в столичном порту Геллии – Парте – и строго запрещалось покидать по суше её пределы.

Морские пути от Парты до главного поморского города Таркса считались безопасными для любых судов. Но стоило чуть отклониться от курса и…

Грабили, убивали и топили корабли как в северных поморских, так и в центральных геллийских водах.

Алчущие лëгкой наживы пираты не страшились ни суровой кары от людей, ни гнева Богов.

С затаëнным восторгом Нереус наблюдал за крепким военным кораблём, идущим к ним под ярко-зелёным геллийским флагом.

Высокий нос судна украшала деревянная голова могучего афарского зверя – льва. Жёлтая полоса наискосок пересекала прямоугольный парус.

– Надо же… – проворчал хозяин рыбацкой лодки. – Кто к нам пожаловал… Сам Гнилозубый Рэлф.

– Пират? – спросил Нереус.

– Хуже.

– Хуже?

– Негодяй.

Мальчик подавленно смолк.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, парень, – тихо сказал ему старый рыбак, распутывая верёвку. – Вот бы и мне ходить под таким широким парусом! Ловить морскую удачу за русаличий хвост! Добывать сокровища и пропивать их в лучших кабаках!

– Я хочу выкупить свой дом, – горько обронил Нереус. – И вылечить брата.

– Медь, воняющая рыбой, лучше золота, воняющего кровью.

Мальчик не ответил. Он уже строил далекоидущие планы.

Пиратство представлялось ему единственным доступным способом заработать много денег за относительно короткий срок. А тянуть было нельзя!

Брат мог продать дом в любой момент.

Нереус опустился на колени и произнес одними губами:

– Благодарю тебя, Хозяин Морей, что послал сюда этих людей. Благодарю тебя!

Величественный военный корабль прошёл в стороне от утлого рыбацкого судëнышка, будто господин, не удостоивший взглядом ничтожного раба.

Ветер переменился.

Пора было возвращаться в бухту.

Нереус нетерпеливо сжимал пальцы: скорей бы, скорей бы увидеть в порту легендарного Рэлфа и напроситься к нему в команду.

Мэйо полулежал на широкой кровати, вдыхая горький дым курильницы. Эта лечебная процедура должна была помочь заснуть: расслабиться и провалиться в долгожданный сон без сновидений.

Каждую ночь поморца мучили кошмары. Он просыпался измученным, в холодном поту, с чёрными кругами под глазами.

С возрастом болезнь прогрессировала, а врачи и чудодеи только разводили руками.

Мэйо чувствовал, что смерть близко и торопился жить. Он искал новые вкусы, впечатления и эмоции.

Обдумывая прошедший день, нобиль смаковал то чувство панического ужаса, что