Нереус. – Ни один благородный не склонится перед надгробным камнем раба!

– Я бы сделал это.

– Ты войдëшь в историю!

– Надеюсь, мы войдëм в неё вместе. И хорошенько отымеем, как продажную девку!

Невольник рассмеялся, положив руку на правый бок:

– Сумасшедший, тебя ведь слышат Боги!

– Пусть чаще промывают уши.

– Всë получилось, как ты хотел?

– Даже лучше. Я оставлю дом Косме и Йине. При умелом подходе он принесëт хорошую прибыль. Ещë хочу вложить деньги в это заведение. За скромный процент от выручки.

– Не знал, что ты разбираешься в подобных делах.

– Нереус, мой отец – градоначальник главного поморского города и второго по величине порта на южном побережье. Так вот, если тебе кажется, что я умею только бездумно сорить деньгами – это заблуждение.

– А тот гладиатор, с которым я бился, – меченосец покрутил в руке кубок, – теперь тоже принадлежит тебе?

– Угу. Парня зовут Векос, если ты запамятовал.

– Хочу попросить… Выпусти его из подвала и прикажи снять колодки.

– Уже приказал. Мы с ним приятно пообщались, обсудили ваш бой, немного поболтали на отвлечëнные темы. К слову, он похвалил тебя как воина и как искусного ритора.

– Правда?

– Извини, что не утерпел и заранее вызнал все вкусные подробности. Я любопытен. Это моя слабость.

Геллиец решился осторожно спросить:

– Ты не будешь принуждать его драться в яме?

– Нет. Он проявил милосердие и заслуживает лучшей доли. Я дам ему возможность осуществить давнюю мечту – вернуться к семье. Не хочу разрушать созданный тобой миф о добрых богах.

– Я сказал так, как думал.

– Нисколько в том не сомневаюсь.

– Что с подлецом Ливием?

Мэйо прищурился:

– Хотел подать на меня жалобу, но я напомнил местным отцам города про яму и его претензии были отклонены. Кажется, он отправился к дальней родне, живущей где-то в окрестностях. Будем надеяться, что его приютят.

– Как это пережила госпожа Виола? – смущëнно спросил меченосец.

– Отбыла развлекаться с Като и Канной. Я дал слово не мешать им. Подыщу момент получше и во всех красках распишу сестре твои подвиги!

– Не надо, – опустил голову Нереус. – Я ничего такого не сделал…

– Ты сражался с именем любимой на устах. Какой сюжет для трагедии! Я мог бы изложить эту историю в стихах, прославив твоë имя на всë Поморье. Только представь: «Геллиец и тлания»! Одно название будоражит умы, волнует сердца!

– Не надо, – повторил островитянин. – Меня потом дома камнями побьют.

– Любовь не ведает границ!

– Если это так, почему ты не увезëшь Виолу в Эбиссинию? У них разрешены браки между братьями и сёстрами. По крайней мере, для знатных семейств.

– Я уже говорил тебе, что мы с ней очень похожи. Мне нравятся девочки. Ей нравятся девочки. Я хочу, чтобы окружающие уважали мой выбор, и стараюсь уважать выбор других. Особенно – близких мне людей.

– Ага, – буркнул раб. – Только не упускаешь случая напомнить мне о традициях Парты, к которым я не имею никакого отношения.

– Нереус, ты с горящими от вожделения глазами полез в яму, где потный голый парень, обмазанный маслом, лапал тебя за все места на глазах у десятков людей. Только не говори мне, что это другое.

– Это другое. Спорт. Понимаешь?

– Геллийский спорт, – насмешливо хмыкнул Мэйо.

– Это демонстрация уверенности в себе и презрения к смерти.

– Что мешает презирать смерть хотя бы в набедренных повязках?

– А что плохого, если воин гордится своим крепким, хорошо сложенным телом не меньше, чем красивой броней?

– Геллийство!

– Эстетика.

– Геллийство. И оскорбление воинов с менее красивой броней.

– Думай, что хочешь.

– Я думаю, надо ещë выпить, – нобиль помахал рукой Лауре. – Красавица, разбавь вино не более, чем на треть! Иначе я буду слишком трезв и проиграю спор!

– Мэйо, – примирительно сказал Нереус. – У тебя мешки под глазами больше, чем у меня синяки. День был долгим и непростым. Дай телу отдых.

– У меня полный дом веселящихся гостей. Еле сбежал от них. И желудок болит после сонной отравы. Вряд ли в ближайшее время я смогу хорошо отдохнуть.

– Прими обезболивающее и заночуй здесь. Я посторожу твой покой.

– Если болезнь сожрëт меня до рассвета, утром ты прольëшь по мне хотя бы одну слезинку?

– Что? – искренне удивился островитянин.

– Прольëшь или нет?

– Да. Пролью. Доволен?

– Я принял решение не возвращаться в Таркс. Мы арендуем корабль и поплывëм в Рон-Руан. Я. Виола. Като. И ты.

– Хорошо. Если тебе так угодно.

– Теперь можешь уложить меня спать.

Нереус отвëл молодого хозяина в каморку с низким потолком:

– Располагайся. Тут лучше, чем может показаться на первый взгляд.

– Прошлой ночью я снова видел нечто. Живую тень. Крупную. И жуткую, словно трëхголовый Пëс Мерта.

– Не бойся. Я буду защищать тебя и от живых, и от мёртвых.

– Она не пыталась напасть. Просто лежала рядом.

Невольник присел на край постели и укрыл забравшегося на матрас нобиля тонким одеялом:

– Спи, Мэйо.

– Не веришь мне?

– Я верю, что ты видел нечто потустороннее.

– Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного.

– Я не уйду.

– В столице всë будет иначе. Мы не сможем чувствовать себя так же вольно, как здесь. Нам придëтся отдалиться друг от друга. Временно прекратить нашу дружбу.

– Я понимаю.

– Это тяжëлый для меня шаг.

– Я понимаю.

– Невыносимо тяжëлый.

– Я понимаю.

– И несправедливый по отношению к тебе.

– Ты собираешься спать или нет?!

– Не знаю.

Нереус глубоко вздохнул:

– «Дружба проверяется в трудную пору. В лëгкую – ей просто наслаждаются…» Помнишь, кто это написал?

– Философ Бьянт. «Трактат о семи ценностях», – чëтко произнёс Мэйо и заснул.

Продолжение сериала «Империя зверей»: роман «Объятья зла».