конкурирующей статье «Антропологическая и психологическая генеалогия Пушкина» тогда же признал поэта «белым человеком в расовом смысле слова», а самого Ганнибала — негром, но уж никак не хамито-семитом.

Через сто лет вектор политкорректности изменился — и питомец Сорбонны, африканец Д. Гнамманку опубликовал в «Вестнике Российской академии наук» свое открытие: родной город Ганнибала находился в нынешнем Камеруне, а стало быть, он — самый настоящий негр, а вовсе не эфиоп.

Неправда, эфиоп, и даже фалаш, то есть исповедующий иудаизм, смело заявили самые новейшие исследователи…

В общем, к двадцать первому веку выяснилось, что стать пушкинистом не так уж трудно, а гипотеза о караимском происхождении прадеда Пушкина, выдвинутая харьковским энтузиастом А. Зинухиным, ничуть не хуже всех прочих. Ее-то и обсуждает в эссе «Тайна, покрытая лаком» писатель Фридрих Горенштейн.

Последние публицистические произведения Горенштейна — а «Тайна» была закончена в 2001 году, за считанные месяцы до его кончины, — обычно публиковались в маленьком берлинском журнале «Зеркало загадок», издаваемом под руководством Мины Полянской. Это эссе, однако, было журналом отвергнуто из оправданного опасения, что кто-то из общих знакомых может обидеться, отнеся колкости писателя на свой счет.

Ведь публицистика Горенштейна — нелицеприятная и порой язвительная — была совсем не похожа на его глубокую психологическую прозу.

Вот и в этот раз от автора пьесы «Детоубийца» — написанной именно о петровской эпохе — было бы естественно ожидать тщательного анализа очередной исторической версии.

Однако в «Тайне» Горенштейн оборачивается совсем другой гранью — безжалостной иронией и издевкой над чугунной серьезностью академического пушкинизма.

Отсюда и отсылки к Остапу Бендеру, и насмешки над «книжной пылью», поднятой Владимиром Набоковым, и лирический образ провинциального памятника Пушкину, с козами, пасущимися у подножья, и сомнительная история о хитрых евреях, выкупивших войско Петра после неудачного Прутского похода.

А почему бы и нет — ведь эта байка вполне под стать остальному научному ганнибаловедению.

Поэтому «караимскую гипотезу» Горенштейн использовал в основном для насыщенной сарказмом дискуссии с оппонентами, принимающими всевозможные россказни о происхождении Абрама Ганнибала за чистую монету. Досталось и «русским псевдонимам еврейского происхождения», озабоченным кошмарной перспективой: не дай Бог о нас подумают, что евреи хотят присвоить себе русского Пушкина.

Можно представить себе, как обрушился бы на этих перестраховщиков Горенштейн — он когда-то назвал такую психологию «гетто-комплексом», — если бы относился к их рассуждениям всерьез. Но ученые-ганнибаловеды — в том числе и еврейские — заслуживали лишь ехидной насмешки, которой Горенштейн и ограничился.

Интересно, что бы он сказал, например, о литературоведах, уверяющих, что евреем был Лермонтов — на том единственном основании, что личным врачом бабки поэта состоял французский еврей Ансельм Леви?

Конечно, Горенштейн не был бы Горенштейном, если бы не рассыпал в своем эссе и вполне здравые и интересные соображения — притом не обязательно имеющие отношение к Пушкину. И все же достаточно посмотреть на эпиграф, предваряющий «Тайну, покрытую лаком», и на пушкинское четверостишие, ее завершающее, чтобы безошибочно отнести это произведение к веселому жанру стеба, отнюдь не чуждому и самому Пушкину.

Впрочем, нынешние филологи-стебоведы (или стебологи?), прямые наследники пушкинистов, наверное, будут возражать: ведь по-научному стеб — это «стилистически маркированный тип прагмариторической речи с широкой коннотативной палитрой, который обязательно предусматривает интерпретативную общность».

Горенштейна на них нет…

Сент-Луис, 2014

Фридрих Горенштейн Тайна, покрытая лаком

О предке A. C. Пушкина А. П. Ганнибале с материализацией духов и раздачей слонов

Пушкин, Лермонтов и Толстой поехали кататься на лодке.

Пушкин говорит: «Кто выругается, с того рубль».

Конечно, сам первый и выругался: «Какая гладь, … мать!»

Лермонтов тут же: «Какая тишь, … мышь!»

А Толстой говорит: «По рубчику, по рубчику, … вашу мать!..»

Народный анекдот

Да здравствует солнце, да скроется тьма!

A. C. Пушкин

I

Я понимаю, что всякая наука, также и пушкиноведение, дело серьезное и требует к себе серьезного отношения. Я, конечно, не пушкиновед. Обыкновенный любитель сочинений A. C. Пушкина, также его идей, мыслей, чувств, которые принимаю умом и сердцем. Конечно, не сплошь и не вслепую. Принимаю и то, что сказано о Пушкине, хоть также не сплошь и не вслепую. А, например, очерк Ф. М. Достоевского «Пушкин», произнесенный в виде речи 8 июня 1880 года в Обществе любителей российской словесности, вовсе не принимаю. Она, эта речь, на мой взгляд, антипушкинская. Достоевский навязывает Пушкину свои, чуждые Пушкину взгляды и по-своему, антипушкински толкует образы Пушкина. В частности, резко отрицательно, как отрицательный персонаж, Евгения Онегина, и есть намеки, что нигилист Онегин — некое предвидение Бесов. Речь, как сказано, вызвала восхищение слушателей, подношение Достоевскому венка и избрание почетным членом Общества. Но известно также, что на следующий день, еще раз вдумчиво ознакомившись с очерком, иные как бы опомнились: чем же мы восхищались? Ведь тут много чуждого нам и нашему представлению о Пушкине. [...] Любите Пушкина, но не разбивайте при этом лоб, как перед зацелованной иконой. Пушкина это, пожалуй, даже рассердило бы. [...]

«Анекдоты» в переводе с греческого — неизданные. Анекдотами византийский историк Прокопий называет, в противоположность официальной истории, секретную историю, содержащую скандальные рассказы о разных придворных тайнах, в смысле интересных случаев с историческими лицами и вообще юмористические происшествия. В науке, особенно исторической, такие анекдоты нередко называют гипотезами, то есть научно обоснованными предположениями, выдвигаемыми для объяснения каких-либо явлений и требующими проверки на опыте и подтверждения фактами для того, чтобы стать достоверной теорией. Впрочем, гипотезы, как и анекдоты, бывают разные. Если возьмем первооснову, то есть происхождение Земли, есть гипотеза, по которой Земля вместе со всей Солнечной системой образовалась в результате некоего космического взрыва, а есть гипотеза, по которой Земля покоится на трех китах, вариант — на трех слонах. И в первом, и во