Других же оформляли по совместительству и выплачивали им половину ставки. В документах же значилось, что у них работает человек на полной ставке. Это давало им возможность присваивать остальные деньги, а также прогрессивку. Так, например, П. И. Баркарь вместо 50 рублей получал 25. Через некоторое время стал получать 50, но не получал прогрессивку. Или Е. С. Мардарь. С июня 1967 по май 1968 года получал вместо 62 — 31 рубль. Брат зятя директора вовсе не работал, а зарплата ему выплачена в сумме 240 рублей 80 копеек. Все это было так ловко обставлено, что никакая ревизия в течение длительного времени ничего подозрительного обнаружить не могла, несмотря на поступавшие сигналы. Начислялись, например, А. В. Герчиу 8 рублей 23 копейки, за которые он расписывался, а затем в ведомости перед восьмеркой проставлялась цифра 5, получалась положенная сумма 58 рублей 23 копейки.
Около шести месяцев потребовалось, чтобы распутать весь клубок махинаций. Надо было найти людей, опросить каждого, сверить подписи, просмотреть каждую ведомость. И — неизбежный конец — известная скамья. Запричитали те, кто долгое время грел руки возле чужих денег. А ведь знали же, что совершают преступление, и не остановились вовремя, думали, что все пройдет незамеченным. Но, оказывается, и в их деле была «ниточка». И следователь ее нашел.
Так было и в Комрате. В органы народного контроля поступила жалоба — в Кочулийском сельпо продают порченые пряности. В Комрат срочно выехал Иван Егорович Семыкин. Проверили — факты подтвердились. На прилавках магазина были продукты, давно списанные и нигде не числившиеся. На первый взгляд, все вроде бы ясно: виновных нужно наказать и дело прекратить. Но опытный следователь чувствует, что если есть «ниточка», значит нужно посмотреть, куда она ведет. Не может быть такого, чтобы люди нечистые на руку ограничились только махинациями с пряностями. Нет ли еще каких злоупотреблений?
Иван Егорович решил еще раз пройти по магазинам и понаблюдать. Задержался в продуктовом. Посмотрел. Люди приходят, берут покупки и уходят. Работа идет четко, слаженно. Нарушений никаких как будто не видно. И вдруг заходят двое, по виду завсегдатаи этого магазина. Один из них кивком головы поздоровался с продавцом и жестом, понятным всем выпивохам, указал на горло:
— Соку!
Продавец молча наклонился под прилавок и поставил перед ними два стакана с вином. Семыкина это насторожило. Во-первых, в магазине не разрешается продавать вино на розлив, а во-вторых, откуда здесь разливное вино?
После предъявления удостоверения следователя и знакомства с продавцом тот признался, что вино поступает из сельпо в кислородных подушках, а больше ему ничего не известно.
«Ниточка» повела дальше. Оказалось, председатель сельпо, тот самый, который распорядился продавать испорченные продукты, договаривался с заведующим винпунктом, брал у него вино и продавал, а деньги они делили между собой.
Получалось уже как в пословице: «Чем дальше в лес, тем больше дров». «Ниточка» превратилась в «канат». Председатель сельпо сказал Семыкину, что продано таким способом около четырех тонн. В связи с этим возник вопрос: как на винпункте покрывают недостачу, и вообще, в результате чего появилась возможность красть вино.
О том, что следственные органы заинтересовались продажей вина, стало известно руководству Комратского винзавода. Директор и особенно главный инженер почему-то стали чинить всяческие препятствия расследованию. Но ларчик, как говорится, открывался просто — главный инженер как раз и был тем самым заведующим винпунктом, который воровал вино. Главным инженером он стал совсем недавно.
Новый заведующий винпунктом, по настоянию своего предшественника, срочно состряпал фиктивное заявление, в котором указал, что при передаче ему хозяйства была обнаружена недостача четырех тонн вина. Жулик решил, что отвечать за четыре тонны все же легче, чем за большее, да, к тому же, он надеялся, что следователь после такого заявления не будет назначать ревизию, которой он особенно боялся.
Но следователь не отступился. Компетентная комиссия вскрыла, что акта передачи виноматериалов нет, так же как и самой передачи не было. Просто новый заведующий постеснялся потребовать оформления соответствующей документации от своего будущего начальника. А последнему это как раз и нужно было.
Комиссия тщательно проверила и обнаружила на винпункте не недостачу в четыре тонны, как писалось в заявлении, а припрятанные, нигде не числящиеся излишки: 180 тонн вина и две тонны спирта!
Видимо, надолго готовил себе запас «главный инженер», но недолгой оказалась его карьера…
От следователя требуется огромная сила воли, выдержка, большой диапазон знаний — сегодня одним делом занимаешься, завтра другим. И везде он должен быть специалистом. Люди тоже каждый раз встречаются разные: у каждого свой характер, к каждому нужен индивидуальный подход. Следователь — и психолог, и педагог. Потому он считает дело действительно законченным лишь тогда, когда преступник понял свою вину перед обществом, перед своим народом и в дальнейшем не совершит никакого проступка. И мучает чувство неудовлетворенности, если тот, кто садится на скамью подсудимых, только на срок, определенный решением суда, прекращает преступную деятельность.
В Унгенском райпотребсоюзе Семыкин раскрыл хищение 47 тонн муки. Молодой парень, жизнь у которого вся еще впереди, уходя в тюрьму, заявил ему:
— Вы меня попутали по мелочи. Вот подождите, отсижу срок и тогда такое закручу, что и комар носа не подточит.
Что ж, пусть себя потешит человек несбыточными мечтами. Придет время — и он поймет свою ошибку. Жаль, что поздно для него будет — жизнь не бесконечна.
…18 лет Семыкин стоит на страже интересов народа. Нелегкая у него работа. Но не было за это время ни одного дела, которое осталось бы нераскрытым. Родина высоко оценила труд следователя: Иван Егорович награжден медалью «За безупречную службу» всех трех степеней.
…Вечерами подолгу светятся окна в его квартире. Дома жена, взрослый сын-десятиклассник. Ждут они своего отца и мужа с работы. Сын смотрит на мать, а мать на сына — опять они не сходят сегодня в театр. Ну что ж, сходят как-нибудь в другой раз. Все вместе.
А в другой раз снова долго не гаснет свет в окнах. Иван Егорович снова в пути, ждут его где-то неотложные дела.