Аля работала до войны директоркой клуба «Агрикалчурал.карел», точки сборки интеллектуалов Петрозаводска и рассадника свободомыслия и сальмонелеза (последнее - из-за туриста англичанина, обблевавшегося в туалете заведения после строганины из собаки). В клубе молодые карелы учились проращивать овес в горшках на подоконнике, чтобы увеличить зону зеленого пространства и импрувить амелиорацию урбанистической зоны Петрика, как называли город молодые горожане. Портрет Али висел на стене в баре, и, кажется, посетители заметили его только сейчас.
- Это еще что за pissdа?! - рявкнул Борода, кивнув на стену, и бросив на поднос куну и, на чаевые, пару румынских банов.
Волнуясь, Иван объяснил, хотя уже увидал, что Борода с приятелями слушает только лишь для проформы. И вот это плохой знак... Ищут доebat’sea, подумал грустно Иван.
… Отношения карело-кандапожцев с мурманскими соседями сложились напряженными. После быстрого поражения Карелии мурманчано-архангельцы и поморы с ижорянами не оккупировали край надолго. Простояв два месяца, они ушли, навязав Петрику подписание унизительного договора о вхождении в бывшую СЗФОбРФ. Поэтому формально Иван и его клиенты не были сейчас побежденным и победителями, напротив. Государственная пропаганда педалировала тему примирения и согласия, рождения в огне и трубах славы новой нации и прочие фокусы, заимствованные из учебников истории США, канувших на дно Атлантики. Именно поэтому то из Мурманска, то из Архангельска, а иногда и из Северодвинска и Санкт-Ленинграда, в Карелию приезжали группы туристов. Цель турнаправления - познакомиться с культурой братского карельского народа, война с которым началась по недоразумению, спровоцированная, конечно же, Москвой. Единственное, что подверглось репрессиям - Музей Кандапожского Языка, который язык нашли слишком похожим на русский и потому не исключили влияния недоброжелательного московитского соседа. Так Иван остался без работы, хоть и не по своей вине. Ведь он предупреждал, что кандапожский язык находится лишь в ранней стадии своего Возрождения и его исследователям еще предстоит, по сути, создать язык заново, как сделали с ивритом, например. Ну, а на транзитный период придется довольствоваться языком-оккупантом, русским, так похожим на народный (но не литературный!) кандапожский.
Увы, начальство Ивана не снизошло к его аргументам, и пошло на требования Архангело-Мурманска. Потому Лукин начал подрабатывать в баре, стены которого украсили портретами городских волонтёрок, внесших свой вклад в становление независимости Петрика от РФ и, увы, канувших в ходе междуусобного конфликта с мурманчано-архангельцами (поговаривали о передвижных армейских борделях): Джана Чпык. Рая Гно. Геля Фрдык. Нино Кша, Инесса Блык...
И, конечно, Аля Грач, основателька и администраторка Дома-музея историка Дiмитриева, где гости из тургрупп, 70 процентов расходов на поездки которых оплачивались из бюджета для стимуляции внутреннего туризма, могли ознакомиться с фотоархивом великого уроженца Петрозаводска.
- По сей день музейщики всего мира изучают поистине новаторский подход Али, разделившей музей Дiмитриева визуально и пространственно на три зоны, названные, соответственно, «Большие половые», «Малые половые», и, собственно, «Влагалище», - тараторил Иван наизусть справку.
Делиться этой информацией с посетителями входило в его служебные обязанности по договору с барменом и владельцем заведения Никитой. А вот, кстати, и он, подумал Иван, заслышав шаги. Должно быть, бармен возвращался после, как сам это называл, процедуры окормления Агаты. Иван было радостно встрепенулся, готовясь снова спрятаться в углу темного и почти пустого бара. Но снова поник. К несчастью, это лишь возвращался из туалета кто-то из «шестерок» здоровяка. Иван, профессионально глядя на всех, но не на каждого в отдельности, быстро собрал пустые кружки. Пошел было к мойке, и даже не было, а и пошёл, но спустя несколько секунд понял, что движется на холостом ходу. Причина оказалась в лапе Бороды. Громила удерживал Ивана за полу майки с вырезом, не позволяя официанту покинуть столик. Опять pidorass-ы, с грустью подумал Лукин, поворачиваясь к мужикам с сияющей улыбкой и заготовленной на такие случаи страшной историей про венерическое заболевание, подхваченное от солдатика Ижорского корпуса. Но, против ожидания, Борода не стал лапать Ивана, а даже с деликатностью, довольно неожиданной для человека (человека ли?) такой внешности, притянул Лукина к столу. Заставил официанта сесть.
- Господин, изво... - начал было говорить официант, но замолк, потому что всё увидел и всё понял.
Покойный Никита раскусил гостей. Псевдо-туристы оказались беспредельщиками.
В открытые двери бара кто-то из компании Бороды затаскивал за ноги тело Никиты с чем-то, очень слабо напоминающим голову на плечах. За тем, что было Никитой, тянулся густой и, почему-то, ровный кровавый след. Захоти убийцы бармена провести дорожную разграничительную линию, самое время это сделать. Веда остывают, а кровь сворачивается, вспомнил не к месту сведения, добытые из просмотра криминальных сериалов — еще в той, путинской, РФ, - Иван Лукин. Не отрываясь, он глядел на тело бармена, на которое лиходеи уже бросали остатки десятиминутной подруги, Агаты Звезденец, с развороченным, почему-то, низом живота. Иван, сам не понимая зачем, сглотнул и услышал доносящийся издалека голос Бороды.
- Ничего так тебя трухануло, я думал, бойчее будешь, - сказал откуда-то Борода.
- Да ты не щемись, не переживай так, - сказал он, и начал трясти Ивана, все еще не cпускавшего глаз с убитой парочки.
- Сам виноват pidоr ваш, - сказал он.
- Как только из бара рванул, я за ним парня из своих послал, - сказал Борода.
- И что ты думаешь, pidor ваш, он как Ленин оказался, - сказал он.
- Знаешь анекдот этот? - сказал он.
- … молчал в ужасе Иван.
- Короче, нам сказал, что потрахаться, бабе своей что к нам, в сам в библиотеку, - сказал Борода.
- Оперу писать, - сказал он.
- … - молчал, в оцепенении Иван.
- А, ты из-за девки так, - сказал Борода.
- Так она, pissda, сама виновата, - сказал он.
- Пока пацаны сумочку проверяли, все талдычила «не нужно объективировать, хватит