время. Море шутить не любит... В море порой можно ошибиться один-единственный раз...

И все же профессия моряка — из поколения в поколение — продолжает привлекать к себе молодых и отважных. И хотя каждый из них, находясь в море, скучает по родному берегу, на суше их опять неотрывно тянет в море. Море их судьба, их профессия. Поэтому главным героем всех произведений на морскую тематику является прежде всего человек, борющийся с морской стихией и побеждающий ее.

Вчера он должен был владеть искусством вождения судна под парусом. Сегодня, не забывая и этой науки, он постигает «тайны» самых сложных приборов, дает жизнь и парусам, и механизмам.

Капитан Николай Исаич — один из героев ранних морских рассказов Бориса Житкова — всего себя отдает кораблю, вливает в него свою душу. Словно неотделимы друг от друга капитан и пароход! И это касается не только Николая Исаича. Да ведь каждый капитан, приняв судно, чувствует, что в нем, этом судне, его честь и жизнь, утверждает Житков. Недаром говорят: «Николай Исаич идет», когда видят пароход, капитан которого — Николай Исаич. И в капитане это крепко завинчено, и всякий моряк это знает, как только вступает на судно: капитан и судно — одно.

Такая осознанность своей органической связи с кораблем — отличительная черта моряков советского флота, которые чувствуют себя хозяевами на своем судне. Вспомним, как неизмеримо тяжело оказывается черноморцам из драмы А. Корнейчука «Гибель эскадры» выполнять суровый приказ Революции — топить боевые корабли, чтобы не достались они германскому командованию, не усилили противника на море. Топить, когда они только вчера стали, наконец, судами своего, революционного, народного флота.

Большая советская проза уже в двадцатые-тридцатые годы засвидетельствовала свой интерес к морской теме такими произведениями, как «Цусима» А. Новикова-Прибоя, «Капитальный ремонт» Л. Соболева, «Севастопольская страда» С. Сергеева-Ценского, рассказами Б. Лавренева. Много писал о море Б. Житков. Морской тематике посвящают свои произведения К. Паустовский, В. Катаев. В увлекательный мир морских странствий уводил А. Грин.

Недоверие к действительности, как отмечал К. Паустовский в статье «Жизнь Александра Грина», обусловило характер творчества А. Грина. Он начал писать морские новеллы, стремясь уйти от опостылевшей дореволюционной действительности и «создал в своих книгах мир веселых и смелых людей, прекрасную землю, полную душистых зарослей и солнца — землю, не нанесенную на крту, и удивительные события, кружащие голову, как глоток вина».

Советская действительность расширила литературные горизонты писателя, дала новые темы. Возьмем, к примеру, тридцатые годы, наполненные пафосом освоения Арктики, Северного морского пути. Челюскинская эпопея, папанинская четверка... Эти события раскрыли новые черты советского человека — хозяина своей судьбы. В рассказах и очерках о нашей действительности маринистика выходила на новые высоты, где не было места не только вымыслу, но даже — домыслу! Жизнь оказывалась богаче того и другого.

Отражая бурные события гражданской войны, пафос всенародного строительства новой жизни, советские писатели-маринисты взяли на себя большой, глубоко гуманистический по своему характеру труд разоблачения безжалостных «порядков», существовавших на судах капиталистический стран, где царила жесточайшая эксплуатация матросов и кочегаров, где каждый стоящий ступенькой выше на судовом трапе субординации всячески притеснял стоящего ниже.

Характерна хотя бы судьба Карклиса — героя новеллы Вилиса Лациса «Старый кочегар». Его крепкие мускулистые руки 40 лет бросали уголь в ненасытные топки кораблей в разных концах земного шара. «... И в то время, пока Карклис седел, высыхал, становился все более тощим и слабым, ... пароходство Бривкална все богатело... Только Карклис ничего не мог накопить. Гол как сокол, он даже не успел жениться, и когда в день увольнения сошел с парохода, то унес на берег лишь полупустой мешок с грязным бельем и мелким хламом, обычно накапливающимся у моряков. За эти годы он ничего не приобрел, если не считать впалой груди да ревматизма...»^[2] А когда пришла старость, его судьба мало чем отличалась от судьбы старой лошади: его тоже никто не желал оставлять у себя. Его нигде не брали на работу, выгоняли, когда он приходил предлагать свои рабочие руки.

До революции сотни юношей из бедных семей избирали профессию моряка, руководствуясь единственным желанием — уйти от нищеты. В поисках заработка уплывали они в дальние страны, надеясь найти там лучшую жизнь.

Пятнадцатилетним пареньком убегает из дому парнишка из Херсона, будущий писатель В. Билль-Белоцерковский и нанимается юнгой на пароход. «...Мир Фенимора Купера, Жюль Верна и Майн-Рида открывался передо мной,— пишет он впоследствии в своей «Автобиографии».— ...Но с первых же шагов я стал испытывать огромное разочарование. Слишком уж отличался реальный мир от того, который жил в моей фантазии, питавшейся романтическим бредом.

Главное, что отличало реальный мир,— это жестокая борьба за существование, включая сюда тяжелый труд, голод, издевательство сильных над слабыми.

 Эту борьбу я видел повсюду: и в портах Южной Африки, и у себя на судне. Она заслоняла собой величие океана и красоту тропических лесов... Да и времени смотреть по сторонам у меня почти не было. Работать на английском судне приходилось значительно больше, чем на русских судах. И желающих сесть на шею здесь было тоже достаточно! Правда, я был теперь старше, сильнее и увереннее и научился осаживать нахалов. Особенно жестокую борьбу я пережил с одним боцманом. Он мстил мне за то, что в Одесском порту в драке его ранили. (Этот эпизод описан в рассказе «Дикий рейс»)^[3].

В поисках лучшей доли покидают свою деревню и отправляются в морские странствия герои новелл эстонского писателя А. Якобсона «В дальние страны», «Мирьям и любовь».

Это явление было типичным для угнетенных народов буржуазной Прибалтики.

Иной гранью предстают «порядки» капиталистического мира в новелле Бориса Житкова «Механик Салерно». Ради наживы, скрытно от всех, в том числе и от капитана, механик принимает огнеопасный, самовозгорающийся груз, который теперь, в открытом море, грозит всем гибелью. И только необычайно четкие, продуманные действия волевого капитана создают возможность подготовиться к тому, чтобы организованно, без паники, покинуть корабль до того, как он взорвется.

Великая Отечественная война привнесла новые темы в советскую маринистику, среди которых тема подвига занимает центральное место.

Раскрыть массовый