— Да тебя трясёт! Я звоню Джеффри, возьму для тебя несколько отгулов, а потом поедем к врачу.
— Не нужно.
— Не говори чепухи! — Не кричи…
— Пожалуйста, Хэнк, не нужно врача, просто пару дней отлежусь. Прошу.
Этот взгляд работает безотказно, я знаю. И пусть довольно подло пользоваться такой уловкой, но я поступал с тобой и похуже, в разы хуже. Прости меня, Хэнк, прости, я такой идиот. Он прав, он был прав всё это время, я просто шлюха. Нет, даже хуже, ведь шлюхи делают это из-за денег, а я отдавался бесплатно.
— Я так люблю тебя, Хэнк. Прости меня.
— За что ты извиняешься?
— Я не знаю. За всё и ни за что. Я просто знаю, просто чувствую, что должен извиниться перед тобой.
Если бы ты знал причину, смог бы ты вынести это?
— Коннор, милый, ты бредишь. Молчи, просто поспи, а все разговоры отложим на потом.
Я такой слабак, Хэнк, я никогда не смогу набраться смелости, чтобы сказать тебе правду. Но впредь я больше никогда тебя не предам, никогда, я обещаю. Так больше жить нельзя, ничем хорошим это не закончится, ни у кого не заканчивалось. И даже если ты найдешь в себе силы простить меня за эти десятки измен, я не смогу простить сам себя.
Осознание всегда приходит слишком поздно, но я ещё не потерял тебя и больше никогда не потеряю. Лишь твои тёплые руки могут меня касаться, лишь твои глаза могут видеть мою слабость и моё желание, лишь тебе я вправе отдавать своё тело, потому что душа уже давно принадлежит тебе. Ты сильный, добрый, ласковый, любящий, и после всего, что я творил за твоей широкой спиной, я не заслуживаю и унции твоих чувств и заботы, но я клянусь, что буду стараться, что стану достойной парой для тебя, мой любимый лейтенант. Клянусь.
Так давит в груди, что тяжело дышать. Как хорошо, что ты не видишь этих слёз, которые я не смог бы объяснить. Ты ведь знал, что будет именно так, Гэвин? Это ведь не просто желание унизить, ты не опустить меня хотел, а наоборот выдернуть в реальность. Грубо, жёстко, безоговорочно — это в твоём стиле. Ты знал, что я пойму, или только надеялся на это, поставив на кон свою карьеру и свою свободу? Да, ты смог прикрыть задницы тех парней, я при всём желании не смогу их опознать, а следы скрывать ты умеешь. Любой опытный коп умеет. Но себя ты прикрыть не сможешь, и ты это знаешь не хуже меня. Ты мудак и ублюдок, Гэвин Рид, но даже у такого урода морали оказалось больше, чем у меня.
Завтра, завтра я обо всём узнаю наверняка.
А вот и он, сидит на крыльце у аварийного выхода, как делает почти каждый день. Видимо, снова кормил того котенка. Напряжён, рассеян, что непривычно, смотрит куда-то в пустоту и даже не замечает моего присутствия, хотя уже давно должен был взбрыкнуть. Настолько озабочен той ночью?
— Детектив Рид. Гэвин. — Вздрогнул, значит, действительно не заметил. И смотрит удивлённо, наверняка был уверен, что капитан, а следом и общественность узнают об этом поступке.
— Чего тебе? — Так быстро возвращает свою броню из агрессии.
— Я хочу поблагодарить тебя.
Смех. Он смеется. Снова слишком громко, но как-то фальшиво, неискренне, слегка отчаянно, а не от большого счастья.
— Ну и за что ты меня благодарить собрался: за то, что драл тебя столько времени или что дружкам своим на потеху отдал? Не знаю, что ты там себе надумал, Коннор, но это явно какая-то хуйня, так что можешь не распыляться громкими словами! — Он злится, жестикулирует слишком дёргано, рвано. — Я всё также ненавижу омег в целом и тебя в частности, и если я не сдал тебя Андерсону, то это не значит, что я внезапно проникся к тебе симпатией. Я просто не лезу не в своё дело, не больше, не меньше, усёк? И если ты думаешь, что мне жаль, что так поступил с тобой, то нет, не жаль, мне похуй! Я бы и сейчас без зазрения совести подложил тебя под кого-нибудь, стоит только тебе попробовать заикнуться про еблю на стороне.
Какой же он всё-таки гондон! И почему как только начинает казаться, что Гэвин Рид — нормальный человек, который почему-то скрывает свою доброту за этой маской озлобленного на мир урода, то он обязательно доказывает, что это вовсе не маска. Неужели я ошибся в своих выводах? Нет, что-то не так. Злость будто напускная, ненастоящая, он контролирует себя, хотя и очень старается показать обратное. Отличная актёрская игра, Гэвин, только не хватает одной важной детали — твоих феромонов. Ты почти никогда их не контролируешь, когда действительно настолько зол, как хочешь показать сейчас, только в этот раз явно не тот случай. Можешь толкаться, можешь шпынять по углам, оскорблять, но только ты не скроешь, что тебе стыдно за этот мерзкий поступок. Уходи, а я сделаю вид, что поверил в то, как тебе наплевать на окружающих.
— Эй, Коннор. — Останавливаешься, но так и не поворачиваешься. — Не проеби, что имеешь.
— Больше никогда. — И всё же ты не такой мудак, какого из себя строишь. — Спасибо.
Пусть я никогда не смогу простить тебя, но действительно спасибо тебе, Гэвин, что был со мной, пока я падал на дно. И спасибо, что достал меня с этого дна, когда я почти утонул окончательно…