бросить свой археологический факультет и учиться и учиться, как завещал один великий человек, а может и не великий. Лучше бы я учился, чем попал в армию.

Детство помню счастливое, маму учительницу и папу, работающим слесарем на заводе. Жили как все среднестатические граждане, ходил в школу, ездили по профсоюзным путевкам отдыхать на черное море, ходили на праздники, особенно любил первомайские демонстрации, когда сидел на папиных плечах, а рядом шла счастливая мама и шло много, много народа со знаменами, плакатами, размахивая маленькими красными флажками.

Потом сидели за праздничным столом и ели всякие вкусности. Летом папа оставался дома, он работал, а мы с мамой на все лето уезжали к бабушке в деревню, в Сибирь. Там была тайга, дремучий лес и рыбалка. Пахло душистым сеном и травой. У бабушки в доме, в сенях и сарае всегда висели и сушились разнообразные лечебные травы. Наша бабушка, Глафира Андреевна, слыла в своем районе сильной целительницей и травницей.

К ней приезжали со всех концов страны, тогда еще СССР и она никому не отказывала, кого исцеляла заговорами, кого лечебными травами, поступала, как настоящая целительница, брала, что давали люди, благодарные за излечение. Мы с мамой помогали бабушке, как могли. Частенько вместе ходили в лес, где собирали всякие травы и коренья. Я же, как помню себя, брал сачок и ловил ими красивых бабочек и быстрых стрекоз, клал в стеклянную трехлитровую банку, потом отпускал их.

От бабушки у меня остались теплые воспоминания, вкус козьего молока и душистых трав. Она все сокрушалась, что ни мама, ни я, не смогли перенять ее умений и знахарства, что шло по женской линии от наших далеких предков. Зато при нашем отъезде собирала целую картонную коробочку, куда складывала кучу маленьких пузырьков с лечебными настоями трав и кореньев.

Наказывала маме, что и когда принимать при какой-либо болезни. Все пузырьки аккуратно подписывала и давала маме при этом тысячу наставлений. Мы с мамой приезжали от бабушки сильно загорелыми и хорошо отдохнувшими и не нужны нам были никакие курорты и заграницы. На вокзале нас всегда встречал папа, потому что приезжали мы из деревни, загруженные донельзя коробками и баулами с домашней снедью, соленьями, засушенными грибами и лесной ягодой, вернее вареньем из вкусной дикой клубники и земляники.

Счастливые деньки закончились в конце восьмидесятых и начались бандитские девяностые, когда с прилавков исчезли продукты и началась массовая безработица. Когда на предприятиях месяцами не выдавали зарплату и дома хоть шаром покати. Тогда же я взбунтовался и наотрез отказался ходить в институт.

— Ма, ну кому нужна эта древняя археология, когда дома жрать нечего! — выставлял я аргумент возражающей маме, устроившись работать в ларьке, тогда по Москве все больше и больше набиравшие популярность. Мы с ребятами скинулись и открыли пару ларьков, перекупая товары с оптовых складов. Первое время продавцами никто не шел, девчонки боялись.

У нас они были круглосуточными. Первое время сами стояли, а потом и охраняли их тоже по очереди. Времена были лихие и каждый бандит норовил товар получить бесплатно. Год продержались нормально, ну а потом я ушел со второго курса археологического института и бронь с меня сняли. Загремел в армию. Мамиными стараниями и накопленными деньгами попал в учебку в Подмосковье, в мотопехоту. Это было весной 1994 года.

Ну, а потом наступил декабрь 1994 года. Я, как раз окончил учебку и должен был быть отправлен по распределению в Новгородскую область. Вместо этого нас по тревоге подняли и куда-то посадив на поезд повезли в сторону юга. Выгрузили нас ночью в каком-то маленьком городке, даже его названия не помню. Помню, что это была Чеченская республика и этот городок был последним перед Грозным, ее столицей.

Дальше в суматохе нас погрузили на Уралы и мы ехали в колонне с бронетехникой. У всех было сонное состояние, правильно разбудили среди ночи, никому не выдав оружие. Как сказали выдадут все в части, там же и накормят. Начало рассветать, когда показались пригороды Грозного и наша бронеколонна стала втягиваться в город. И вот тут начался самый настоящий кошмар.

Неожиданно со всех сторон загремели взрывы гранат, стрельба из автоматов, пулеметов и гранатометов. Безоружную колонну расстреливали со всех сторон. Мы все попадали на пол и молились, чтобы водитель вывез нас из этой мясорубки. Из всей колонны только единицы вырвались из огненного кольца. Мне дважды повезло, что лежал посередине кузова, все сидящие ребята с краев были буквально разорваны пулеметным огнем и что нас вывез смертельно испуганный и раненый водитель.

Из кольца вырвались два БМП и семь Уралов. Остальные остались там, в пригороде. Восемь танков Т-80, сопровождавших колонну и почти восемьдесят Уралов, забитых безоружными солдатами. Погиб почти весь батальон из нашей учебки, кроме того было много из других частей. Почему солдатам заранее не роздали оружие и чей это преступный умысел, я до сих пор гадаю? Кто приказал идти без разведки и боковых охранений тоже осталось за кадром?

Вот так бездарно мы начинали воевать в первую чеченскую войну и думаю мы не первые, кто так попал в элементарную засаду. И я всегда задавался вопросом кто виноват и почему так все произошло? А, сейчас я вылез из грузовика с трясущимися руками и смотрел, как из него вытаскивают убитых, оказавшихся лежащими с краю бортов, которых не защитила хлипкая деревянная преграда.

Оставшихся в живых, свели в два взвода, наконец выдали автоматы с боеприпасами и накормили от пуза. Из офицеров остался только один летеха и то не кадровый, а призвали из «пиджаков», т. е. с гражданки. Остальных командиров и офицеров всех побили в том пригороде. Понемногу перезнакомились, в том числе и с молодым лейтенантом Синельниковым Александром Ивановичем. Он и стал нашим постоянным взводным.

Придали нас пятому мотопехотному полку и дали неделю отдохнуть, а потом началось. Пришел приказ из Кремля, к новому году очистить Грозный от бандитов и оппортунистов, ага шапками закидать. Нас пехоту придали к танковой дивизии, что начала штурм города. Это сейчас пишут, что тогда было большой ошибкой вводить танки на улицы города, а тогда был один приказ «вперед!»

Сколько тогда полегло молодых, неопытных солдат, один Бог ведает! Разучились воевать, а может это тогдашнее правительство специально посылало солдат на убой? Зажали нас боевики на одной из центральных улиц, танки горели, как спичечные коробки. Никогда не думал, что железо так ярко может полыхать. Это был самый настоящий ад!

Снова чеченские снайперы выбили весь старший офицерский состав и