информации. Склад. – объяснил Джек, – Оно едино и доступно из всех зарегистрированных порталов. В пункте назначения, на другом конце, куда должен переместиться человек, из хранилища достают информационную модель этого человека и по ней собирают такого же.

– Вы хотели сказать, восстанавливают прежнего человека.

– Нет, доктор, я хотел сказать, собирают абсолютно такого же, – Джек внимательно смотрел в глаза своему собеседнику, пытаясь распознать в них сомнение.

– Кажется, я понимаю, на что вы намекаете, – доктор задумался, – Но ведь – как вы сами утверждаете – человек состоит из молекул каких-то веществ и информации. И эта же структура восстанавливается в другом месте. Вы пытаетесь сказать, что человек, оказавшийся по ту сторону портала, это кто-то другой?

– Да, это я и пытаюсь сказать.

– И что же?

– А то, что тот, кто переместился, уже никогда не вернется.

– Джек, не будьте так критичны. Нас определяет то, что мы думаем. Наши воспоминания, мысли, амбиции. Все это и есть информация, ведь так вы говорили?

– Да.

– Оказываясь на другом конце портала, мы помним абсолютно то же, что помнили до того, как вошли в него. Мы чувствуем то же самое. Наш характер не меняется, наши желания никуда не пропадают, у нас даже остаются те же шрамы и изъяны тела.

Увлекшись своим монологом, Уорингтон закатал манжету пиджака, обнажая пару кошачьих царапин. Джек взглянул на него с подозрением, и тот, уловив любопытство, поспешно скрестил руки на груди.

– Да, на другом конце портала оказывается такой же человек. Но это другой человек!

– Вы думаете, бывают абсолютно идентичные люди? – Доктор снова улыбнулся, – Разве природа допустила бы такое?

– Причем тут природа? – Джек отчаянно пытался придумать аргумент, – Отвечая на ваш вопрос: думаю, что не бывает. Но, может, это вовсе и не человек? Тот, кто появляется в другом месте?

– Тогда мы возвращаемся к тому же вопросу. Человек – это информация и тело, состоящее из молекул. Значит, тот, кто оказывается на другом конце портала – человек. А если это человек, то он и есть тот, кто зашел в портал. Потому что каждый человек уникален.

Джек прикрыл глаза, пытаясь скрыть раздражение.

– Вы все переиначили на свой лад. В ваших словах нет смысла, это не на-уч-но!

– Мои доводы кажутся вам нелогичными?

На целую минуту воцарилось молчание. Сэм Уоррингтон, терпеливо ожидая ответа своего посетителя, придвинул к себе маятник ньютона, стоявший на столе, оттянул боковой шарик и отпустил. Кабинет наполнился тихим металлическим стуком. Доктор увлеченно следил за движением, украдкой поглядывая на Джека.

– А почему вы в этом уверены? – тихо спросил Джек.

– В чем?

– В том, что больше в человеке нет ничего, кроме информации и молекул.

– Это было доказано пятнадцать лет назад, в 2050м. Это научный факт, вам ли этого не знать?

– А вы помните как они это доказали?

– Что вы имеете ввиду?

– Они ведь просто сказали, что раз ничего, кроме информации и физических тел не найдено, а других уровней восприятия не существует, значит, нет оснований полагать, что у человека есть душа.

– Мда, довольно цинично.

– А как же религия? Ведь и так ясно, что существование Бога никогда не подтвердят. Значит, то, что не доказано – все бред?

– Религия – не бред, а способ эмоциональной поддержки. Да и кто знает – может, там, наверху и есть какая-то сила.

– Ладно. А как же аура, которую видят некоторые люди? Как же привидения? Как же свет в конце тоннеля?

Сэм рассмеялся.

– Только не говорите мне, что вы во все это верите.

– Не важно.

– Я понимаю вас, Джек, но вопрос в другом. Почему вы разделяете эти два понятия: информация – мысли, воспоминания, желания – и душа? Разве не из первого рождается второе? Разве не в мыслях человек остается живым? Тогда, если мысли – это информация, значит, и душа имеет такую же природу. Вы не думали над этим?

– Вы так уверенно рассуждаете о том, чего не можете знать наверняка…

– Но ведь и не доказано обратного. Доказано, что ничего не найдено. Но, может, нам и не надо ничего искать, и душа – это абстрактное представление информации? Я предпочитаю верить в это, Джек.

– Да вы даже не задумывались над этим до сегодняшнего дня!

Они оба замолчали и погрузились в свои мысли.

– А вы – верите?

– Я не знаю, доктор, – вздохнул Джек, – Я ничего не знаю, – он сел обратно в кресло и обмяк, как сдувшийся шарик.

Сэм внимательно посмотрел на посетителя и достал из ящика чистый бланк.

– Я заведу на вас карту. Давайте документ.

Джек протянул ему свой ID.

– Какая же злая штука – жизнь… – причитал Уорринтон, выводя в заголовке имя клиента, – Человек, давший ход прогрессу, не хочет больше иметь с ним дело…

Джек разглядывал кабинет. Темно-зеленые стены были чистыми и голыми, кроме той, что находилась позади доктора. На ней висело порядка десяти грамот и сертификатов, обрамленных стеклом и деревом, а над ними, на самом почетном месте возвышалась фотография доктора с красивой женщиной и тремя детьми. Они улыбались.

– Надеюсь, все они настоящие, – прошептал Джек.

– Что вы сказали?

– Ничего.

– Сегодня вы уйдете ни с чем, – заключил Сэм Уорингтон, – Но в течение этой недели я постараюсь подыскать для вас подходящую работу. Хотя бы на первое время.

– Спасибо, доктор. – поблагодарил Джек, и добавил, – Вы когда-нибудь перемещались?

Сэм опустил глаза, притворившись, что проверяет заполненные данные.

– Нет. А что?

– Хотел узнать, настоящий человек ли человек говорит со мной, или только его копия.

– Вы бы поменьше задавались этими вопросами.

– Это сложно… Как бы вы себя чувствовали, если бы знали, что все вокруг – чужие? Вот заходишь ты в молл, и слышишь, как работник, который обслуживал тебя последние десять лет, рассказывает, что сегодня обедал с женой в Париже. И понимаешь, что этого человека ты больше никогда не увидишь. Мой друг, с которым мы были неразлучны с колледжа, исчез, а его место занял другой. Человек это или нет, черт его знает.

– Джек, – начал доктор, – Все, кто окружает меня, когда-либо перемещались. И я не вижу в них абсолютно никаких изменений. И их душа, если она у людей существует, никуда не делась. Она