кивок.

Он хотел что-то парировать, но высказывать свое мнение под звуки пальбы весьма затруднительно. И он не проронил ни слова до тех пор, пока я не расстреляла вторую обойму.

— Ты ведь знаешь, где она, да? — как бы между делом поинтересовался Димка, когда я отложила пистолет на запыленный кривой столик и схватилась за бутылку с водой, которую оставила здесь в прошлый раз.

— Даже если бы и знала, тебе бы точно не сказала, — сделав пару глотков, заявила я и вытерла мокрые губы тыльной стороной руки, с отвращением поморщившись. Вода была отвратительной на вкус, словно кто-то вымочил в ней старую тряпку.

— Это может плохо кончиться, — заметил Лозовский, глядя себя под ноги.

— Это уже плохо кончилось, — рыкнула я, ощущая новый приступ едва сдерживаемой злобы. В последнее время она стала частой гостьей. И именно это чувство, это едва контролируемое желание побить кого-нибудь, кого угодно, или просто подойти к стенке и колотить по ней головой до тех пор, пока кровь из ушей не польется, я старательно пыталась сдерживать регулярными физическими нагрузками и бессмысленной стрельбой по пластику.

— Её все равно найдут, — продолжил Лозовский, а я полезла в кейс за новым комплектом пуль. — Рано или поздно. И вот тогда она действительно может пострадать. Но если её приведу я, то есть шанс обойтись малой кровью.

— Ты думаешь, я не понимаю? — сжав кулаки, развернулась я к Димке. Но чтобы заглянуть ему в лицо пришлось бы приподняться на носочки, а в этой позе очень трудно выглядеть убедительно. Поэтому пришлось говорить, обращаясь ему куда-то в область ключиц. — Я все прекрасно осознаю. Мне не пять лет и у меня нет умственных отклонений. Но я действительно не знаю, где она! Услышь меня, пожалуйста! Я — не — знаю! Может быть, она уже давно за границей! Сидит у бассейна в каком-нибудь Лос-Анджелесе и наслаждается мартини! Лично я бы так и сделала, окажись на её месте. Тем более, что у неё открыта долгосрочная рабочая виза в Америку. Тебе ли об этом не знать, ведь это же ты её босс.

— Я проверял, она не покидала страну, — сообщил Лозовский, как только я закрыла рот, чтобы перевести дух. — У меня свой информатор в пограничном контроле. Её фамилия не значится в списках.

— Хреновый, значит, у тебя информатор, — бросила я, отворачиваясь и направляясь к манекенам, чтобы заменить некоторых совсем уже изрешеченных на других, не таких потрепанных. — Она могла выехать по чужим документам. Не думаю, что сейчас это проблема.

— Я уверен, что вы её прячете, — заявил Лозовский. — Ты и Ниса. Даже после всего, что она натворила, вы продолжаете её защищать.

Подхватив один из наиболее пострадавших манекенов, я потащила его в угол, туда, где аккуратной грудой уже лежало несколько таких же пластиковых фигур со следами огнестрельных повреждений.

Сбросив на пол свою ношу, я вздохнула, отряхнула руки от пыли и развернулась к Димке.

— Ты не сможешь долго скрывать правду, — с очень внушающими интонациями проговорил Лозовский, глядя на меня так, словно я в чем-то перед ним провинилась. Но так как долгов у меня перед Лозовским не имелось, ни материальных, ни моральных, я придирчиво вздернула брови, пытаясь лицом показать, что я думаю обо всем этом разговоре. Но то ли у меня лицо невыразительное, то ли у Лозовского зрение плохое, но он продолжил: — Они ищут её, понимаешь? И я никак не могу этому помещать, потому что для них кровная месть — высшее право, которое никто не может отнять. А потому рано или поздно они придут с вопросами к тебе. И поверь, есть среди ягуаретт такие ребята, которые умеют получать нужные им сведения. И разводить чайные церемонии ни с тобой, ни с Нисой они не станут.

— Ну, так-то я тоже не цветочная фея, — хмыкнула я и направилась ко второму манекену, перенеся его все в тот же угол.

— Уверена, что справишься с двумя-тремя взрослыми оборотнями? — со злой насмешкой, поинтересовался Лозовский, наблюдая за моими манипуляциями. — Кажется, однажды один из них уже чуть не отправил тебя в ваш рыбий рай. Или куда вы там отправляетесь после смерти?

— У нас нет рая, — укладывая поверх кучи третьего манекена, сообщила я, сдувая со лба прядку волос. — Только ад. А по поводу той эпичной встречи в темной подворотне с твоим блохастым кошаком, так я просто была не готова.

— А сейчас ты типа подготовилась? — сыронизировал Лозовский, раздраженно стряхивая с рукава дорого пиджака осевшую на ткань пыль.

— А чем я, по-твоему, здесь занимаюсь? — развела я руками. — Ну, явно не картины маслом пишу, да?

— Ерундой, вот чем ты тут занимаешься, — огласил свой вердикт Лозовский, последний раз окинул меня злым и одновременно уставшим взглядом, и направился к выходу.

— Дим! — окликнула его я, когда он уже одной ногой стоял за порогом. Лозовский обернулся, уже явно ни на что не рассчитывая:

— Что?

— Есть правда, а есть то, что можно доказать, — сурово проговорила я, тонко намекая на то, что я знаю обо всех его планах. — Это разные вещи. И Совет об этом знает.

Он ничего не ответил, развернулся, оторвав от меня тяжелый взгляд и окончательно скрылся, напоследок громко хлопнув дверью.

Я решила выждать пару минут. Пока ждала, поставила вдоль стены вместо убранных манекенов других, вынутых из-за стеллажа с помятыми банками старой напольной краски.

На это ушло еще минут пятнадцать. Закончив, я тихонько приблизилась к двери, застыла возле створки и прислушалась. Снаружи не доносилось никаких посторонних шорохов, лишь где-то вдалеке пронеслась гудя закипающим мотором машина, да легкий весенний ветерок гулял между перекрытиями обветшалой и дырявой крыши.

Достав из кармана телефон, я быстро набрала хорошо знакомый номер.

— Да, — довольно, словно сытая кошка, протянула в трубку Ниса.

Глава II

— Ко мне только что опять приходил Лозовский, — не здороваясь, начала я. — Нудел в ухо, как заевшая виниловая пластинка. Пытался выпытать, где Фируса. Намекал, что хочет ей помочь и защитить от жаждущих мести за предательство и смерть одного из них ягуаретт. Но у меня имеются большие сомнения в отношении его душевных порывов.

— Вот же, настырный, — мигом посерьезнела подруга. — Это уже который раз он к тебе заявляется, третий?

— Фируса зачем-то ему очень нужна. И дело тут не только в мести, хоть он и пытался убедить меня в своем минимальном влиянии на пятнистых. Она что-то знает. Что-то, чем не успела поделиться с нами и, возможно, вообще ни с кем. Поэтому он и вьется вокруг нас ужом, надеется, что мы приведем его к музе. Даже в лесу меня выследил.

— Надеюсь, ты