Владимир Шлома Судьбы

Судьба

В Советское время, когда в стране еще была идеология, пусть и коммунистическая, и было идеологическое воспитание подрастающего поколения, нас уверяли, что все в наших руках, и именно человек является кузнецом своего счастья. Тогда я в это тоже искренне верил, как и многие другие. Нужно хорошо учиться, хорошо работать, и придет успех, и ты всего добьешься, все у тебя будет прекрасно. Жизнь показала, что не все так просто. Хорошо учиться и хорошо работать конечно нужно, это – бесспорно. Но это только необходимые условия для успеха и счастья, но далеко не достаточные. Существует еще и Судьба, которая вносит свои, иногда решающие коррективы в жизнь человека. Не зря же говорят, что Человек предполагает, а Бог располагает. Об этом знали еще в древние времена. В Библии, в книге Екклесиаста, написано:

– «Не во власти человека и то благо, чтоб есть и пить, и услаждать душу свою от труда своего. Я увидел, что это – от руки Божией»;

– «И обратился я, и увидел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не разумным – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их».

Далеко не все в руках человека, для достижения успеха мало быть умным и хорошо трудиться, для этого нужно по воле случая, как считал Екклесиаст, в нужное время оказаться в нужном месте. Или наоборот, не оказаться в это время в ненужном месте, что иногда даже более важно, чем первое. Все это и есть Судьба, и люди над этим не властны. Многие люди благодарили судьбу и отмечали свой второй день рождения, когда случайно опоздали на самолет, который потом потерпел крушение. Двое моих знакомых неожиданно спаслись от Чернобыльской радиации. По разнарядке военкомата Анатолия и Ивана на двух колхозных грузовых автомашинах отправляли для ликвидации Чернобыльской аварии. Погрузка автомашин на платформы затягивалась, и мобилизованные водители без дела слонялись по железнодорожной станции. Анатолий с Иваном пошли обедать в буфет, и там выпили бутылку водки. Как нарушителей дисциплины, которым не место среди передовой молодежи, едущей на ликвидацию аварии, их, вместе с автомашинами отправили обратно в колхоз. Они не были пьяницами, но благодаря этой выпитой бутылке, они не попали в зону действия радиации и остались здоровыми, да еще и председатель колхоза выписал им премию за то, что автомашины вернулись в колхоз целыми и невредимыми. Не знаю, судьба это была, или обычное разгильдяйство, которое их спасло от Чернобыля, но они не попали в ненужное место.

А недавно я узнал, что умер мой товарищ Петр Попов. Это сообщение меня, как и других моих знакомых, шокировало. Петр всегда был спортсменом, никогда в жизни ничем не болел и был здоровее всех нас вместе взятых. Каждое утро, если не был на работе, он пробегал по двадцать километров и на обратном пути обязательно переплывал реку Оку, даже тогда, когда закрайки уже покрывались льдом. Участвовал во всех марафонах на 50 километров. Зимой каждый день бегал на лыжах. Не пил и не курил. Несколько лет назад купил участок земли и построил прекрасный загородный дом, в котором уже дважды собирал нас, своих товарищей, на праздники. Говорил, что собирается дожить до 95-ти лет, а потом в последний раз выйти в море на доске для серфинга, покататься и утонуть, чтобы его смерть считалась безвременной кончиной. И вот этот человек умер в полном расцвете своих сил, в возрасте 72-х лет от коронавируса. В коронавирус Петр вообще не верил, считал все это выдумкой. Приглашал нас всех опять к себе в гости, в свою новую баню, но никто не согласился к нему ехать в такой период. И не зря, оказалось, что еще двое, из той компании, которую он приглашал, болели коронавирусом, но они выжили, хотя оба были намного старше Петра, да и особым здоровьем не отличались. А Петр, со своим могучим спортивным телом, с коронавирусом не справился, пролежал в реанимации несколько дней и умер. Это судьба. Она внесла свои коррективы в жизнь и планы Петра, и с эти ничего нельзя поделать.

Я уже тоже не молодой, примерно того же возраста, что и Петр, но далеко не такой здоровый. Многие из моих товарищей уже ушли из жизни. Некоторые сами выбрали свою судьбу, уделяя слишком много внимания водке, некоторым же судьба навязала свою волю, не считаясь с их желаниями и планами. Я не знаю, сколько еще отведено жизни мне, но под влиянием шока от смерти Петра, мне захотелось написать о судьбе некоторых моих товарищей и знакомых, которые жили и трудились рядом со мной. В последние годы жизни мама много мне рассказала о наших предках и родственниках. После смерти мамы, скорее всего, я единственный носитель этой информации. Хочется, чтобы их жизни не исчезли бесследно, чтобы какая-то память о них сохранилась. Скорее всего это будут не очень веселые рассказы, но это уж как получится.

Семейная сага

Дед Степан и отец

Деда Степана я никогда не видел, знаю о нем только по рассказам отца Ивана. Даже фотографии долгое время не было, увидел я ее только пару лет назад. Первая жена Степана, Ульяна, умерла, когда Иван был еще совсем маленьким, он ее совсем не помнил. Степан женился во второй раз, на Елизавете, и появился еще один мальчик, Василий, на три года младше Ивана. Была жива еще и мать Степана, Василина, которая помогала вести небольшое хозяйство. Она держала свиноматку, и помогала Степану сводить концы с концами за счет продажи поросят. Жили бедно, но не голодали. Проблемы с едой появились в 1932 году, когда всех крестьян начали насильно загонять в колхозы. Даже бедные крестьяне не стремились попасть в колхоз, ведь при этом нужно было отдать в колхоз последнее, за счет чего с таким трудом, но выживали, последнюю корову и последнего поросенка. А жить то как после этого? Чем питаться? Ведь даже при панах крепостные, и те какую-никакую скотину держали. Как же можно малых детей без молочка оставить? Помрут ведь. Поэтому вступать в колхоз и не торопились. Хаты периодически обходили «агитаторы», которые конфисковывали все съестное, что находили в хате. Начался голод. Елизавета готовила свекольник из молодых листьев свеклы и лебеды. Вместо хлеба делала лепешки, для чего доставала из тайника горсть зерна, которое толкла в ступке вместе с листьями липы, которые рвал и сушил Иван. Вот так и питались. Но это еще было не очень голодно, совсем худо стало, когда наступил 1933-й год. Зима, холод, на огороде больше ничего не растет. Весь собранный урожай конфисковали. Колхозные активисты выгребли из хаты все припасы подчистую, даже огонь в печке загасили, и забрали картошку, которая варилась там в чугунке. Пришлось вступать в колхоз, но лучше