Попалась! Значит не допер-р-ла!» –
Ворона каркнула во все воронье горло.
Знать, невдомек Лисе-плутовке, Что сыр бесплатный только в мышеловке
Егерь и Браконьер Убитому за правду редактору газеты «Слава Севастополя» В.И. Иванову Охотник, встретив Браконьера, дался диву; Затем давай его чихвостить в хвост и в гриву: «Ты самок тельных бьешь, везде подранки; В твоих силках белеют бренные останки. Как хищный зверь, живую кровь ты пьешь, Убьешь на сотню, – унесешь на грош!» Пал на колени Браконьер в слезах И начал каяться в содеянных грехах. «Ты мне глаза открыл, не скрою, - Он обратился к Егерю с мольбою. – Во имя Бога! Пощади ради детей! Молиться буду за тебя до склона дней!» Охотник сжалился. Умерил гнев и пыл И с миром Браконьера отпустил. Но Егерь не вернулся в дом родной: Его нашли в лесу с простреленной спиной.
Лоб раньше мазали зеленкой пред расстрелом И называли это беспределом. Теперь охотников изобличать в лицо Ждет в спину пуля профи-подлецов
Наследник Вола Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет, то потребует много жертв П.Бауст Вся шея в ссадинах, натерта до костей. Хоть был на пенсии, а жил все для детей. Пахал, как раб, не знал покоя; Ел по привычке на ходу. Урывками спал стоя. Сыны жалели одинокого отца: Его в деревне навещали без конца. С пустым багажником никто не уезжал; Отец лишь сетовал, багажник, дескать, мал! Но вот Вол старый не на шутку заболел. Ему помочь бы, но у всех по горло дел. Вол проглядел глаза: сыночков ждал и звал. Никто воды больному не подал. Неделю целую Вол старый: – Ах да ох! Затем вдруг стих, издав последний вздох. На кладбище все детки собрались, А вот любимчика все нет. Хоть провались! Явился наконец старшой сынок И на могиле бросил злой упрек: –Куда спешил, как на гудок? Не мог пожить для нас еще с годок!
Ся басня для отцов и матерей И вечно делом занятых детей.
Голова и ведро «Всякая въра не по разуму есть суевърiе» Апостолъ Павелъ къ рим 10-2 «Откуда ты на голову взялось? Опять пустопорожнее, небось? Гремишь, как бочка поутру! С тобою встреча не к добру!- Не поздоровавшись, обидные слова Ведру пустому просипела Голова. – Вернусь ка лучше я назад: Недаром все тебя хулят!» Ведро лишь улыбнулось мило, Оно мутить водичку не любило. Ведро с холодной родниковою водой По тропке топало домой. «Теперь совсем другое дело: Став полным, ты помолодело! Ты к счастью полное гласит молва, Откуда ни возьмись, – пропела Голова.- Бываешь ты и полным, и пустым, Не сразу разберешь, какое ты». Чуть со смеху не покатившись по траве, Ведро с ухмылкой объяснило Голове: «Бываю я и полным, и пустым. С тобой при встрече не кладу кресты, Хотя, на предрассудки уповая, Ты, суеверная, всегда пустая!
Опята и поганки На трибунах молотят день и ночь, а в закромах пусто Прошли дожди грибные. Благодать! Старик – грибник пошел в лес по грибы. Но, как на грех, ни груздя не видать, Как будто никогда он здесь не был. Куда старик не кинет цепкий взор, Везде поганки, ложные опята; Не сатанинский гриб, так мухомор. Куда девались жирные маслята? Места грибные! Только нет опят! Исчезли рыжики и сыроежки. Нет ни сморчков, ни щупленьких мышат… Пуст кузовок у старенькой тележки.
Сегодня партий, как поганок развелось! Неовожди возле кормушек ходят кругом, Грызутся меж собой, как псы за кость, И явно не спешат ходить за плугом
Горе-строитель От избытка и старец келью строит пословица Отгрохал Бобр не домик, а дворец, Женил трех сыновей, дочь выдал под венец. Соседей зависть чуть не задавила. Обидно бедноте: у богачей вся сила. Дом начал строить Муравей. Да вот беда! Не все, как у людей: То сдох саврасый конь, То доски и бруски унес огонь; То дождь цемент залил, То кто-то рамы утащил… Строитель вечный ты! Затеял долгострой С пустым карманом да еще с семьей!- Бобриха подкусила Муравья.- Эх! Ты, мужик! Жена твоя не я!
Всю жизнь дом строит Муравей, Стал притчей во языцех у друзей. «Откуда только деньги он берет?» – Дается диву мудрый наш народ.
Оленьи рога На новогодний бал Олень был приглашен. Бал, знамо, слабость не мужей, а жен. Олень рогами Львицу покорил И в ту же ночь с царицей согрешил. Лиса шепнула Льву про грех олений, И вот уж гость с повинной на коленях. О землю бейся головою, хоть рогами, Хоть двор залей горючими слезами! За око-око, за рога-рога, Конечно, с головой – коль жизнь не дорога. Итог – с рогами голова оленья В хоромах царских вместо украшенья.
Красавец – сердцеед! Коварен высший свет, А потому послушай мой совет: Чтоб не пришлося, как Оленю падать ниц, - Держись подальше от распутных львиц
Народная молва Пей за столом, а не за столбом пословица Да – а! Петр Кузьмич стал лихо «поддавать», Так, что Свинью порою чуть не лижет: То под курятником гнездится ночевать, То норовит под тын – к Свинье поближе. Бог шельму метит. Ночью как-то Вор Нес кур мешок. И, видно, для забавы Петра обсыпал пухом … Срам – позор! Где видано такое? Боже правый!.. С тех пор минул и год, и два, А кличка «Хорь», как грязь, к нему пристала. Пить перестал Кузьмич, да вот молва Ходить, за ним не перестала.
Чтобы не жить с таким укором, Спи дома, а не под забором
Дойная корова Вор и взяточник – молочные братья Бык упрекал Корову за надои И неустойчивую жирность молока. Но та в ответ: «Ругать меня не стоит, Тем паче, оно белое пока… Была я знаменитой рекордисткой, Что ни отел, то – сразу два телка. Мне люди в ноги кланялися низко, Быки чуть не носили на руках! А нынче? Глянь! От фермы до прилавка Рать ревизоров на дрожжах растет: С администрации, с налоговой – с удавкой, С санэпидем-рвачей невпроворот! На молзаводе контролеров многовато. Что и куда течет? Никто не разберет». Но Бык свое: «Ты, Зорька, виновата! При чем здесь заводской водопровод?»
Уйдет с водой мораль времен Иова, Что государство – дойная Корова. Уйдет, конечно. А пока Пьем что-то вроде молока…
Осел и Соловей Не желай невозможного Хилон В который раз в тщеславии своем Осел придворный был освистан Соловьем! Пав на колени перед Львом, О землю стал он биться лбом: «Молю! Так сделай, чтоб не слышал я Ослов(!) порочащее пенье Соловья!» Чтоб ублажить мольбу Осла, Орлу депешу Лев послал: «Прошу, как сказом пораженный скот, Перевести весь соловьиный род!» Но встал
Знать, невдомек Лисе-плутовке, Что сыр бесплатный только в мышеловке
Егерь и Браконьер Убитому за правду редактору газеты «Слава Севастополя» В.И. Иванову Охотник, встретив Браконьера, дался диву; Затем давай его чихвостить в хвост и в гриву: «Ты самок тельных бьешь, везде подранки; В твоих силках белеют бренные останки. Как хищный зверь, живую кровь ты пьешь, Убьешь на сотню, – унесешь на грош!» Пал на колени Браконьер в слезах И начал каяться в содеянных грехах. «Ты мне глаза открыл, не скрою, - Он обратился к Егерю с мольбою. – Во имя Бога! Пощади ради детей! Молиться буду за тебя до склона дней!» Охотник сжалился. Умерил гнев и пыл И с миром Браконьера отпустил. Но Егерь не вернулся в дом родной: Его нашли в лесу с простреленной спиной.
Лоб раньше мазали зеленкой пред расстрелом И называли это беспределом. Теперь охотников изобличать в лицо Ждет в спину пуля профи-подлецов
Наследник Вола Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет, то потребует много жертв П.Бауст Вся шея в ссадинах, натерта до костей. Хоть был на пенсии, а жил все для детей. Пахал, как раб, не знал покоя; Ел по привычке на ходу. Урывками спал стоя. Сыны жалели одинокого отца: Его в деревне навещали без конца. С пустым багажником никто не уезжал; Отец лишь сетовал, багажник, дескать, мал! Но вот Вол старый не на шутку заболел. Ему помочь бы, но у всех по горло дел. Вол проглядел глаза: сыночков ждал и звал. Никто воды больному не подал. Неделю целую Вол старый: – Ах да ох! Затем вдруг стих, издав последний вздох. На кладбище все детки собрались, А вот любимчика все нет. Хоть провались! Явился наконец старшой сынок И на могиле бросил злой упрек: –Куда спешил, как на гудок? Не мог пожить для нас еще с годок!
Ся басня для отцов и матерей И вечно делом занятых детей.
Голова и ведро «Всякая въра не по разуму есть суевърiе» Апостолъ Павелъ къ рим 10-2 «Откуда ты на голову взялось? Опять пустопорожнее, небось? Гремишь, как бочка поутру! С тобою встреча не к добру!- Не поздоровавшись, обидные слова Ведру пустому просипела Голова. – Вернусь ка лучше я назад: Недаром все тебя хулят!» Ведро лишь улыбнулось мило, Оно мутить водичку не любило. Ведро с холодной родниковою водой По тропке топало домой. «Теперь совсем другое дело: Став полным, ты помолодело! Ты к счастью полное гласит молва, Откуда ни возьмись, – пропела Голова.- Бываешь ты и полным, и пустым, Не сразу разберешь, какое ты». Чуть со смеху не покатившись по траве, Ведро с ухмылкой объяснило Голове: «Бываю я и полным, и пустым. С тобой при встрече не кладу кресты, Хотя, на предрассудки уповая, Ты, суеверная, всегда пустая!
Опята и поганки На трибунах молотят день и ночь, а в закромах пусто Прошли дожди грибные. Благодать! Старик – грибник пошел в лес по грибы. Но, как на грех, ни груздя не видать, Как будто никогда он здесь не был. Куда старик не кинет цепкий взор, Везде поганки, ложные опята; Не сатанинский гриб, так мухомор. Куда девались жирные маслята? Места грибные! Только нет опят! Исчезли рыжики и сыроежки. Нет ни сморчков, ни щупленьких мышат… Пуст кузовок у старенькой тележки.
Сегодня партий, как поганок развелось! Неовожди возле кормушек ходят кругом, Грызутся меж собой, как псы за кость, И явно не спешат ходить за плугом
Горе-строитель От избытка и старец келью строит пословица Отгрохал Бобр не домик, а дворец, Женил трех сыновей, дочь выдал под венец. Соседей зависть чуть не задавила. Обидно бедноте: у богачей вся сила. Дом начал строить Муравей. Да вот беда! Не все, как у людей: То сдох саврасый конь, То доски и бруски унес огонь; То дождь цемент залил, То кто-то рамы утащил… Строитель вечный ты! Затеял долгострой С пустым карманом да еще с семьей!- Бобриха подкусила Муравья.- Эх! Ты, мужик! Жена твоя не я!
Всю жизнь дом строит Муравей, Стал притчей во языцех у друзей. «Откуда только деньги он берет?» – Дается диву мудрый наш народ.
Оленьи рога На новогодний бал Олень был приглашен. Бал, знамо, слабость не мужей, а жен. Олень рогами Львицу покорил И в ту же ночь с царицей согрешил. Лиса шепнула Льву про грех олений, И вот уж гость с повинной на коленях. О землю бейся головою, хоть рогами, Хоть двор залей горючими слезами! За око-око, за рога-рога, Конечно, с головой – коль жизнь не дорога. Итог – с рогами голова оленья В хоромах царских вместо украшенья.
Красавец – сердцеед! Коварен высший свет, А потому послушай мой совет: Чтоб не пришлося, как Оленю падать ниц, - Держись подальше от распутных львиц
Народная молва Пей за столом, а не за столбом пословица Да – а! Петр Кузьмич стал лихо «поддавать», Так, что Свинью порою чуть не лижет: То под курятником гнездится ночевать, То норовит под тын – к Свинье поближе. Бог шельму метит. Ночью как-то Вор Нес кур мешок. И, видно, для забавы Петра обсыпал пухом … Срам – позор! Где видано такое? Боже правый!.. С тех пор минул и год, и два, А кличка «Хорь», как грязь, к нему пристала. Пить перестал Кузьмич, да вот молва Ходить, за ним не перестала.
Чтобы не жить с таким укором, Спи дома, а не под забором
Дойная корова Вор и взяточник – молочные братья Бык упрекал Корову за надои И неустойчивую жирность молока. Но та в ответ: «Ругать меня не стоит, Тем паче, оно белое пока… Была я знаменитой рекордисткой, Что ни отел, то – сразу два телка. Мне люди в ноги кланялися низко, Быки чуть не носили на руках! А нынче? Глянь! От фермы до прилавка Рать ревизоров на дрожжах растет: С администрации, с налоговой – с удавкой, С санэпидем-рвачей невпроворот! На молзаводе контролеров многовато. Что и куда течет? Никто не разберет». Но Бык свое: «Ты, Зорька, виновата! При чем здесь заводской водопровод?»
Уйдет с водой мораль времен Иова, Что государство – дойная Корова. Уйдет, конечно. А пока Пьем что-то вроде молока…
Осел и Соловей Не желай невозможного Хилон В который раз в тщеславии своем Осел придворный был освистан Соловьем! Пав на колени перед Львом, О землю стал он биться лбом: «Молю! Так сделай, чтоб не слышал я Ослов(!) порочащее пенье Соловья!» Чтоб ублажить мольбу Осла, Орлу депешу Лев послал: «Прошу, как сказом пораженный скот, Перевести весь соловьиный род!» Но встал