серьёзным видом спускался в холодный подвал в сопровождении фельдшера Федюнина Григория Ильича. Григорий числился по полицейскому ведомству, но находился в основном здесь, а не на Петровке.

– Григорий Ильич, нужен вот этот,– и Стабров показал фото с номерами.

– Сейчас вынесут…

– И вот ещё что. Ты, Ильич, позвони Никулину, Михаилу Евграфычу, нашему криминалисту. Пусть приедет.

Федюнин пошёл к санитарам, двум нехлипким мужчинам в синих халатах и оранжевых фартуках. Вскоре тело, покрытое серой простынёй, выкатили в прозекторскую. Попривык конечно, Стабров, но всё же напрягся. Фельдшер откинул простыню, а Сергей Петрович принялся сличать умершего с фотографиями фон Пфальца-младшего. Лицо было похоже, даже очень. Посмотрел и на кисти рук. Перелом большого пальца отсутствовал.

Но вот, подошёл и Никулин, в накинутом на плечи, поверх серого костюма, синем халате.

– Сергей Петрович, – поздоровался криминалист.

– Дело такое, Михаил Евграфович, что и ошибиться нельзя. Ищу пропавшего Дмитрия Иванвича Пфальца. Неизвестный очень похож. Погляди?

Никулин принялся осматривать тело, сверяя с фотографическими карточками.

– Нет, не он. Но похож просто потрясающе. И убит молотком в затылок…– медленно проговорил криминалист.

– Федюнин, приглядите за телом.У каждого, кто захочет посмотреть на этого убитого, проверить и переписать документы. И, немедленно сообщить.

– Всё исполню, Сергей Петрович!

– Что-то здесь странно всё… – покривился Стабров.

(обратно)

Клуб мотористов

Но вот, и выходной день, но с утра пораньше Стабров сидит верхом на своём стальном друге. Вместо того, что бы нежиться на пуховой перине. Здесь и правда, должно быть куда интереснее. Предстоит уже гонка на одну версту.

Моторы прогреты, и гонщики готовы броситься вперед! Флаги отпущены, и гонка началась!

Здесь, не тихая езда по шоссе! Никто никому не дороги не даёт, все рвутся только вперёд! Его Moto-Reve рвётся , рыча мотором, обгоняя Indian слева и Humber справа! Всё- же новый мотор творит чудеса, и Сергей Петрович мчится уже вторым!

Мотоциклы, все вместе, заехав в лужу, подняли целый фонтан брызг, хорошо, что преданные болельщики успели ретироваться. Но вот, Стабров выдав из двигателя всё возможное, почти на последних саженях смог вырвать победу у Карпова, на Indian!

Сергей Петрович снял шлем, и увидел, как спешит к нему радостная Юйлань Ван.

– Вот видишь, выиграл. И на пятидесятиверстной третьей место занял, – говорила она.

– Мои поздравления, господин Стабров, – говорил с искренней улыбкой, его соперник, Карпов.

– Так уж вышло, Владимир Геннадьевич, – ответил Стабров, – но ваш Indian очень хорош, просто великолепен..

– Господа, к награждению приготовьтесь! Будьте любезны!

Они шли вместе, а дамы, позади их, не мешая беседе. Стабров был начеку, и помнил о Дмитрии, бароне фон Пфальц.

– Владимир Геннадьевич, вы случайно сегодня Дмитрия Ивановича не видели? Мне показалось, он был сегодня на гонках?

– Нет, давно уже не встречал. Обознались, верно. Сегодня его не было.

Посмотрев чуть в сторону, полицейский чиновник заметил подходившего репортёра Гомельского. Эсфирь Аркадьевна, его жена, тоже была рядом с мужем.

– Господа, – поздоровался журналист. – отличный день! Смог снять два отличных финиша гонок. Нет, решительно клуб мотористов Москвы делает успехи! Сергей Петрович, вы вышли с ленточкой на плече… Это неподрожаемо! Позвольте снять вас, для моей газеты.

Так мотоциклисты попали во власть репортёра, и тот не успокоился быстро. Сделал с десяток фото. Затем Гомельский пошёл немного сзади, за группой членов клуба мотористов, но с ужасно таинственным видом, словно ему открылись все загадки мироустройства. Впрочем, он же запечатлел и сцены награждения победителей.

Затем неутомимый Абрам Израилевич терпеливо ожидал Стаброва, словно хотел поговорить. Пришлось полицейскому вмешаться, что бы снять неловкость.

– Я ценю ваше общество, господин Гомельский. И ваше, Эсфирь Аркадьевна! – и он приподнял кепи, – Просто мы сегодня торопимся. Время уже двенадцать, – сказал он, доставая брегет, а к трём нас ожидают. Если беседа минут на сорок, не больше, я к вашим услугам!

– Понимаю, – улыбнулся журналист, – рядом чайная, там и поговорим. Я вас не задержу.

***

Чайная и вправду была неплохая, половые мигом накрыли стол. Небольшой самовар, чайник с чаем, четыре чашки, пироги. Сергей Петрович, изображая когда некоторую усталость, а когда и отличный аппетит, высматривал, что такое Гомельский затеял. Репортёр был напорист, вхож в многие дома, и обладал информацией. Видно было, что хотел нечто рассказать, и получить и взамен информацию. Поэтому морской офицер помалкивал, да был максимально заботлив к Юйлань Ван, Анне Аркадьевне. Та, по восточной привычке к коварству, обожала эту игру и расчётливо помогала любимому человеку.

– Аннушка, попробуй, эти с малиной, ну очень хороши! – всё повторял он.

Улыбка у Гомельского была уже очень кривой, и он с трудом доедал расстегай с рыбой. Эсфирь была взволнована плохим настроением супруга, но весьма рада обществу китаянки. Наконец, Абрам Израилевич не выдержал.

– Пойдёмте, покурим, Сергей Петрович? Мы ненадолго, – обратился и репортёр к дамам.

– Простите, мы скоро, – поднялся и Стабров, – буквально несколько минут.

Сергей Петрович шёл чуть сзади, и смотрел на нервную походку своего знакомого. Репортёр оборачивался пару раз, словно опасался, что его спутник сбежит. Наконец, они присели в курительной, во дворе.

– Не могу задерживать, Сергей Петрович. Итак, без этих экивоков. Москва в панике, появилась банда, вскрывает квартиры. Много состоятельных граждан лишены богатого имущества.

– Странно. Я бы знал, – задумавшись, заметил полицейский чиновник.

Но тут уж Гомельский будто оседлал любимого конька, и начал речь, словно заимствованную из французского романа:

– Эти люди редко берут что-то, кроме фамильных драгоценностей. С ценными бумагами и мехами не связываются. Зачастую всё выливается в скандалы, бывает, что в кражах винят прислугу.

– Точно. Было два дела. Но, никаких доказательств вины гувернанток не обнаружено. И кражи отмечены только в квартирах жилых домов. И, притом на этажах не ниже третьего.

– Собственно, залезть в усадьбу ещё сложнее, – добавил Гомельский, – и я благодарен вам с освещением дела Брянского.

– Вы там хорошо помогли. Удалось выяснить всю подоплёку дела. Но ладно, мы и вправду торопимся.

– Давайте, на неделе вечером посетим цирк, на Цветном бульваре? – предложил журналист, – новая программа,