Второй шанс

Упав и ободрав лицо о мелкие ветки, Моргана не сумела найти в себе силы подняться. Она допустила ошибку и не сумела совладать с заклинанием, потребовавшим слишком много силы, ставшим неуправляемым. Могильный холод, шедший от сырой земли, радовал колдунью, ведь это было ничто в сравнении с чувством, которое она испытала, совершив переход. Единственный союзник, который никогда её не подводил — её сила — взбунтовался против неё. Чувство было такое, словно из Морганы невидимой рукой вытягивали душу — капля за каплей — и к тому моменту как всё закончилось, девушка поняла, что на неё саму уже ничего не осталось.

Было безумно тяжело даже смотреть на лапы елей, прикрывающих серое небо где-то в вышине. Моргана умирала. А вот думать тяжело не было. Думать о том, что она всё же проиграла. О том, что она так и умрёт в одиночестве, навечно оставшись колдуньей в изгнании, не видя ни дома, ни родных, потому что нелепый закон заклеймил её монстром. И где-то там есть множество таких же, как она: загнанных, ненавидящих себя, шарахающихся от каждого шороха и угнетённых страшным чувством вины за то, кто они есть. Им всем суждено умереть так же, как и ей: незамеченной, непонятой и несвободной.

Ох, как же она устала от всего! Она устала от одиночества и постоянной борьбы. Устала доказывать, что она имеет право жить. Если бы хоть кто-нибудь знал, на что она пошла ради свободы магии, своей свободы. Она вынуждена пытаться убить брата, одновременно помня их добродушные детские шалости. Ей временами так не хватает Гвен — мягкой и отзывчивой девушки, знавшей все её секреты. Но и ей она вынуждена причинять боль, поскольку и Гвен, не переча мужу-королю, поддерживает гонения и несправедливость.

А Мерлин? Лопоухий мальчишка, всем сердцем любящий своих друзей. Он никогда не пойдёт против Артура. Все они: Артур, Гвен, Мерлин и даже Гаюс, на глазах которого Моргана выросла, — видят в девушке чистое зло, боятся её и наверняка ненавидят. Моргане было жаль, что она не сумела убить брата. Ей было жаль, что его жизнь — цена её свободы. И Моргана жалела, что не нашла Эмриса. Этого колдуна, защищающего убийц его сородичей. Он мог бы стать великим чародеем, люди прославляли бы его в веках, но вместо этого он стоит в тени, так же как и все, опасаясь топора королевского палача, но всеми силами защищая правителя.

Что же… Похоже, это всё навеки останется лишь сожалениями последней жрицы старой религии.

***

Даркен Рал спокойно повернул лошадь, жестом отдав приказ следовавшим за ним солдатам ждать на месте. Три Морд-Сит ехали за ним. Каждый понимал, что их Лорд спешит, а дорога до Народного Дворца совсем в другом направлении. Ни один не сказал ни слова против. Едва властитель Д’Хары отъехал подальше, среди суеверных солдат послышался робкий ропот: «Магия, магия, магия…». Ни для кого не секрет, что д’харианцы — самые жестокие воины во всём Новом мире, наводящие ужас не только на народ Срединных Земель и Вестландии, но и собственный — как огня бояться всего, что связано с магией.

— Лорд Рал? — несмело спросила хрупкая девушка, с ног до головы обтянутая в коричневую кожу.

— Да? — Почему мы свернули сюда? — Далия — одна из самых способных воительниц — покраснела и опустила глаза вниз, прошептав: — Покорно прошу меня простить, если я задала вопрос по делу, меня не касающемуся.

— Тебе нечего бояться, — скосился на неё высокий мужчина. — Я уловил магию кого-то с очень сильным даром, Далия.

Больше Морд-Сит не задавала вопросов. Магия — дело Лорда Рала. С самого детства Далии (как и каждому д’харианцу) внушали, что Лорд Рал — магия против магии, а народ Д‘Хары — сталь против стали. Лорд Рал обещает защитить свой народ от магов, посягающих на их уклад жизни и свободу, взамен народ клянётся вечно защищать своего правителя и костьми лечь ради этой цели, если таковое потребуется.

— Это здесь, — объявил Лорд Рал. Среди мокрой травы и обломанных недавним ненастьем веток лежало тело девушки, одетое в тонкое чёрное платье. Вьющиеся волосы были спутаны, и бледная кожа приобретала нездоровый оттенок синевы. Серые глаза невидяще уставились в небо.

— Красивая… Как считаешь, Далия?

— Мой Лорд? — девушка вся сжалась, вновь опуская глаза вниз, страшась лишний раз смотреть в выжидающие голубые глаза. Но ответить она обязана, Лорд Даркен Рал задал вопрос.

— Я думаю, что она была бы… красива… Если бы была жива… Лорд Рал. Лорд Рал усмехнулся каким-то своим мыслям, потирая рукой заострённый подбородок.

— Ты права, Далия, — он махнул рукой на мёртвую девушку. — Оживи её.

— Лорд Рал? — округлила глаза Морд-Сит.

— Ты сегодня плохо слышишь, Далия? Живо.

— Да, Лорд Рал.

Девушка спешилась и подошла к телу. Время ещё есть — прошло всего пару минут. Далия старалась идти как можно быстрее, боясь рассердить Магистра Рала. Её повелитель был утомлён дорогой и зол из-за недалёкой королевы Тамаранга, не пожелавший разговаривать с доверенным лицом Лорда — Деммином Нассом. Королева Милена заявила, что раз она владелица столь ценной для Лорда Рала шкатулки Одена, то она может рассчитывать на его личный визит. Сейчас Лорд Рал возвращался домой со свитком, полным малозначительных прихотей королевы, которые обязался выполнить в обмен на шкатулку. «Вот что бывает, когда править страной садится женщина» — сказал Даркен Рал, прочитав список требований. Королева Тамаранга не знала, что единственное, что держит её в живых — это пока что её шкатулка Одена. Но так будет недолго, и вскоре королева станет выполнять любые требования Отца Рала.

Улыбнувшись этой мысли, Далия склонилась над телом. С её губ сорвался лёгкий дым, символизирующий дыхание жизни, которое она отобрала у людей, пытая их эйджилом. Умерев, неугодные Лорду Ралу отдавали своё дыхание, чтобы их мучительницы могли оживить того, кто нужен повелителю.

Выполнив веленое, Далия схватила в руку эйджил, готовая защищать своего повелителя. Боль, причиняемая ужасным оружием, пронзила руку девушки, но она приняла её с радостью, как тому учили её с детства. Мука заострила тонкие черты лица и, затянутая с ног до головы в тёмную кожу, Далия превратилась в ту, кем она является на самом деле — убийцей, изведавшей все возможные виды боли и знающей, как придумать новые.

Незнакомая девушка же кое-как поднялась на ноги. Оправив мрачного цвета платье из грубой ткани, она горделиво выпрямила спину, с вызовом смотря на мужчину перед ней, который даже не удосужился спешиться. Ей не нравилось, как он смотрит на неё. Голуюые глаза темноволосого мужчины обладали цепким