- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »
уходил.
Тата увидела, как Могэс подошёл к Лилиной двери.
– Девочка, – сказал он вежливо, – зачем ты так громко? Ты же знаешь, что у Таты температура!
– Я в своей комнате! – отрезала Лиля, тряхнула косичкой и снова принялась за рояль.
Могэс вздохнул, вынул странной формы очки с толстыми выпуклыми стёклами, надел их на нос, посмотрел на Лилю и… Ах! Что это?!
В очках вспыхнули синие огоньки; они так заплясали в разные стороны, будто но всей передней разлетелись синие светлячки.
Тата глядела, как зачарованная. И увидела… (Тут читайте как можно медленнее и внимательнее!) Увидела, что Лиля, которая сидела у рояля на вертящемся стуле, вдруг уменьшилась в десять раз и превратилась в обыкновенную куклу. Живая девочка – в куклу!!
У Таты сердце заколотилось ещё отчаяннее. Со страхом ждала она у замочной скважины, что будет.
Могэс подошёл к Лиле, поднял её двумя пальцами за платье и сунул в свой чемоданчик. Потом подошёл к наружной двери и вышел. Щёлкнул замок.
…В кафе сидели мамы, тети и дети. С потолка свешивались скрюченные полоски липкой бумаги от мух. Официантка с подносом бегала, разнося чашки с какао на глубоких тарелках вместо блюдец. Она подошла к столику, где сидели какие-то папа и мальчик.. Хлебнув какао, мальчик скорчил гримасу. – Что? – спросил папа. Пойдём отсюда! – сказал мальчик. Папа попробовал какао из чашки мальчика, и они поглядели друг на друга с отвращением. Поднявшись, папа подошёл к двери на кухню: – Будьте любезны повара! Сонный Пётр Петрович в грязном колпаке мешал поварёшкой какао в огромном баке. – Ну, что там ещё? – спросил он недовольно. – Разве это какао? – осведомился папа. – Не нравится – варите сами, – сказал повар. Тут-то папа и мальчик вздрогнули и посмотрели на дверь. Они увидели чьи-то пристальные глаза, одни глаза!.. Вы уже догадываетесь чьи. Стоя на пороге, Могэс надел волшебные очки и глянул в окошечко, через которое подают блюда. В очках вспыхнули синие огоньки, они заплясали на всех тарелках в кухне. И повар на глазах поражённых судомоек уменьшился в десять раз и превратился в куклу. Могэс вошёл в кухню. – Вот таким образом, – сказал он обалдевшим судомойкам, сунул повара в чемоданчик и вышел. Потом, уже у себя в мастерской, Могэс натянул на повара чистый колпак и вместе с другими такими же куклами снёс в магазин игрушек на Малый Каретный переулок. Теперь вы знаете, как всё было на самом деле…
Грустно свесив голову в колпаке, маленький Пётр Петрович сидел на Татиной подушке и бубнил: – И Лилю он тоже отдаст в магазин игрушек. Хорошо, если её купят какой-нибудь девочке на день рожденья! Тогда ещё ничего! Но если Лилю купят в детский сад… – повар свистнул, – каждый захочет играть первый, и её разорвут пополам! – Пополам?! – Этого Тата не выдержала и начала лихорадочно одеваться. – Ты куда? – Надо её спасти! – Спасти!.. – захихикал повар. – Где ж ты её найдешь? – В игрушечном магазине. – Ну да! У нас, знаешь, сколько игрушечных магазинов? Наверно тысяча… или, наверно, сорок тысяч! Не слушая его, Тата натягивала чулки. – И охота тебе путаться в чужие дела, – продолжал повар. – И потом, тебе же нельзя на улицу… ты больна. У тебя знаешь что… У тебя подскочит температура! Но Тата выбежала в переднюю, и за нею хлопнула дверь.
3
Ни жива ни мертва, Тата кинулась к постели и нырнула под одеяло. Прошла минута; всё было тихо, даже оса не билась в окне. Тата выглянула – взять куклу повара, а то одной – страшно! На кровати повара не было. И не было нигде! Он словно провалился сквозь землю. Вдруг из-за цветочного горшка на окне показался его колпак. Повар погрозил Тате жестяной поварёшкой и, тоже трясясь от страха, сказал – на этот раз сказал сам, своим собственным кукольным голосом: – Тшш! А то он вернётся! Тата жалобно сказала: – У меня, наверно, температура сорок и мне всё снится! – Ничего тебе не снится, – сказал повар и постучал по цветочному горшку поварёшкой. – Ну конечно же, – сказала Тата; – Мне всё снится. Мне всё кажется. – Хм, – сказал повар. – Ты рассудительная девочка. Тата подозрительно посмотрела на повара. – Это сейчас я за тебя разговариваю или ты сам? – Я сам. Тата помолчала. – Ну, хорошо: мне снится, и пусть! Только бы не проснуться на самом интересном месте! – Дальше, имей в виду, будет ещё интересней! – сказал повар. Тата осторожно поглядела на него. – Дай честное слово, что ты мне не снишься! – Честное слово! – сказал повар и, в подтверждение, покрутил ногой в воздухе. – Вот как?! – воскликнула Тата. – Значит, всё – на самом деле! Лиля!! – закричала она, вскакивая с постели. – Её надо спасти. – Её нельзя спасти, – сказал Повар. – Почему? – Поклянись, что ты никому не расскажешь, и я открою тебе ужасную тайну. – Клянусь, – сказала Тата, легла и натянула до носа одеяло. Маленькими шажками повар взобрался на подушку к Татиному уху, наклонился и таинственно начал: – Знай: ещё месяц назад я был настоящим поваром и служил в кафе «Красный мак», на углу Столешникова и Петровки… Дальше он рассказал такую жалостную историю, что Тата чуть не заплакала. Выходило так, что он был очень хороший и пострадал зря. А на самом деле он был совсем не хороший и пострадал совсем не зря. Слушайте, как было.…В кафе сидели мамы, тети и дети. С потолка свешивались скрюченные полоски липкой бумаги от мух. Официантка с подносом бегала, разнося чашки с какао на глубоких тарелках вместо блюдец. Она подошла к столику, где сидели какие-то папа и мальчик.. Хлебнув какао, мальчик скорчил гримасу. – Что? – спросил папа. Пойдём отсюда! – сказал мальчик. Папа попробовал какао из чашки мальчика, и они поглядели друг на друга с отвращением. Поднявшись, папа подошёл к двери на кухню: – Будьте любезны повара! Сонный Пётр Петрович в грязном колпаке мешал поварёшкой какао в огромном баке. – Ну, что там ещё? – спросил он недовольно. – Разве это какао? – осведомился папа. – Не нравится – варите сами, – сказал повар. Тут-то папа и мальчик вздрогнули и посмотрели на дверь. Они увидели чьи-то пристальные глаза, одни глаза!.. Вы уже догадываетесь чьи. Стоя на пороге, Могэс надел волшебные очки и глянул в окошечко, через которое подают блюда. В очках вспыхнули синие огоньки, они заплясали на всех тарелках в кухне. И повар на глазах поражённых судомоек уменьшился в десять раз и превратился в куклу. Могэс вошёл в кухню. – Вот таким образом, – сказал он обалдевшим судомойкам, сунул повара в чемоданчик и вышел. Потом, уже у себя в мастерской, Могэс натянул на повара чистый колпак и вместе с другими такими же куклами снёс в магазин игрушек на Малый Каретный переулок. Теперь вы знаете, как всё было на самом деле…
Грустно свесив голову в колпаке, маленький Пётр Петрович сидел на Татиной подушке и бубнил: – И Лилю он тоже отдаст в магазин игрушек. Хорошо, если её купят какой-нибудь девочке на день рожденья! Тогда ещё ничего! Но если Лилю купят в детский сад… – повар свистнул, – каждый захочет играть первый, и её разорвут пополам! – Пополам?! – Этого Тата не выдержала и начала лихорадочно одеваться. – Ты куда? – Надо её спасти! – Спасти!.. – захихикал повар. – Где ж ты её найдешь? – В игрушечном магазине. – Ну да! У нас, знаешь, сколько игрушечных магазинов? Наверно тысяча… или, наверно, сорок тысяч! Не слушая его, Тата натягивала чулки. – И охота тебе путаться в чужие дела, – продолжал повар. – И потом, тебе же нельзя на улицу… ты больна. У тебя знаешь что… У тебя подскочит температура! Но Тата выбежала в переднюю, и за нею хлопнула дверь.
4
Как Тата сбегала по лестнице, рассказывать не будем: вы и сами знаете, что удобнее всего катиться по перилам А вот в чемодан вы, наверно, ещё не попадали. Поэтому сперва послушайте про Лилю. Из чемоданчика она попала в мастерскую Могэса на стол, где было что угодно: клей, кисточки, кукольные туфли с помпонами, обрезки бумаги и даже пакля для волос. – Подумаешь, нельзя на рояле! Из-за такой ерунды – в куклу! – пищала Лиля, пытаясь укусить Могэса. Рисуя ей брови, Могэс негромко сказал: – Я волшебник, и это моя обязанность – превращать в кукол всех, у кого кукольные сердца. – Три «ха-ха»! – сказала Лиля. На это Могэс не счёл нужным отвечать. Молча он начал приклеивать Лиле шёлковые ресницы и стал вплетать ленту в косичку. «Всё равно убегу!» – подумала Лиля, озираясь. Комната была как комната. Обои даже весёлые – заяц, цветок, заяц, цветок, заяц, цветок… И ещё ползайца, потому что не хватило стенки. Зато вот половицы… то и дело скрипели, даже когда по ним не ходили. И форточка сама по себе вдруг открывалась и вдруг закрывалась. «Всё равно убегу! Всё равно убегу!..» – думала Лиля,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (14) »