займем свои места в Совете, но иногда меня пугало, как легко я могу превратиться в свирепое и бессердечное существо. Где заканчивались игры и начиналась жестокость? Все это казалось таким легким, особенно теперь, когда мы находились в месте, где нас ежедневно поощряли принимать наших внутренних фейри, сокрушать наших меньших, подниматься так, как мы были рождены подниматься.

Я загнал свои тревоги в то место в груди, куда никогда не заглядываю, запер их там и выпрямил позвоночник, встречая тьму в моем друге с тьмой во мне. Сначала я носил ее, как плащ, легко расстегивая и складывая, когда мне это было нужно, но все больше и больше она становилась похожа на вторую кожу, прикрепленную к моей плоти и никогда не отпускающую меня. Между этими четырьмя стенами я все еще мог содрать ее, но было слишком легко не делать этого. Проблема с темнотой заключалась в том, что она имела вкус восторга и свободы. И, черт возьми, как же я хотел быть свободным.

— Они будут внизу, в Мерцающих Источниках, — объяснил Дариус. — Грас пытается набрать людей для какого-то маленького печального общества, которое будет активно противостоять нам.

Макс рассмеялся, провел большим пальцем по своему пиву и заставил жидкость выплыть из бутылки прямо в рот с помощью магии воды. — Эта девчонка раздражает меня до чертиков. Не могу поверить, что Орион включил ее в команду по Питболу. Ты знаешь, что она сказала мне вчера на Кардинальной Магии? Что я даже одуванчик не смогу приручить, если он расцветет под моей палочкой и скажет, куда его положить. Что, блядь, это вообще значит? — Макс поскреб костяшками пальцев подбородок.

— Да, она чокнутая, чувак, — согласился я.

— Я мог бы и одуванчик одурманить, — пробормотал Макс, явно все еще обдумывая то, что сказала ему Грас, и угрюмо потягивая пиво.

— Просто не обращай на нее внимания, — сказал Кэл, пожав плечами и положив руку на спинку сиденья позади меня, широко расставив ноги, с таким видом, будто ему на все на свете наплевать. Его подход всегда был самым холодным из всех возможных. Он был менее склонен быть активным мудаком, если только возможность не была прямо у него под носом, тогда он не мог устоять. Хотя, клянусь, ему больше нравилось смотреть, чем действовать, его кривая улыбка всегда следовала за мной, когда я выбирал первокурсника для игрищ.

— О, как будто это так просто, — бросил Макс. — Она повсюду, и она готова выступить против нас в одиночку. Я наложил на нее заглушающий пузырь на уроке Водных Элементалей, чтобы не слышать ее речь о «Развращенности Совета Шарлатанов», но она просто начала передразнивать меня! — правый глаз Макса задёргался, и я понял, что эта девушка действительно его достала.

— Не волнуйся, брат, — сказал я, ярко улыбаясь ему. — Мы раздавим ее сегодня вечером, и она больше не будет тебя беспокоить.

Макс полу-улыбнулся мне в знак благодарности, хотя я видел, что его мысли все еще крутятся вокруг Грас. Чертовы роялисты. На данный момент они были практически культом, просто несколько одиноких Ларри, все еще цепляющихся за старые идеалы и притворяющихся, что все может вернуться в прежнее русло. Это было отвратительно, если хотите знать мое мнение. Дикий Король нагнул наше королевство и трахнул его в задницу без согласия. Грас должна была быть кукушкой, если хотела, чтобы такое руководство было восстановлено, хотя, когда бы этот аргумент ни бросали этим чудакам, они всегда утверждали, что недостатки короля не отменяют того хорошего, что он сделал в прежние годы, или того хорошего, что сделали короли за столетия до него. Но они забывали принять во внимание, что Небесный Совет был решением, которое не позволяло подобным неудачам повториться. Дикий Король потерял рассудок и отыгрался на Солярии, но если бы это случилось с одним членом Совета, то на месте были бы трое других, чтобы держать их в узде и свергнуть в случае необходимости. Это был баланс, гораздо лучший способ защиты народа Солярии, чем позволить одному королю на троне решать все, в каком бы настроении он ни находился. Может, я и был жаждущим власти ублюдком, но я серьезно относился к своему будущему. И когда я сидел в Совете рядом со своими братьями, я знал, что мы поступим правильно по отношению к Солярии, потому что мы четверо были связаны долгом и всю жизнь учились хорошо править. Не было никого лучше нас, чтобы привести наше королевство к величию, и я верил в это от всей души. Потому что если бы это было не так, то вся моя жизнь была бы бесполезной, и я мог бы просто броситься в гигантский вулкан в Берувии и покончить с этим.

Дариус рассказал нам еще немного о планах, которые он слышал о вечеринке Грас, и я начал расслабляться, когда мы выпили несколько бутылок пива и наш разговор перешел на легкомысленные истории из нашего детства. Я чувствовал, как чернота в моей груди уступает место лучам солнечного света, когда я смеялся и подпрыгивал на диване.

— Помнишь тот раз, когда мы решили сбежать? — сказал Калеб с широкой ухмылкой на лице.

— О мои звезды, нам было лет десять, не так ли? — сказал Макс, наклоняясь вперед на своем сиденье, когда его глаза заблестели от воспоминаний.

— Это было сразу после той встречи с нашими родителями, где они внушали нам «важность быть Наследником», — сказал я, подражая Лайонелу, и произнес эти слова глубоким голосом.

Дариус провел рукой по лицу. — Черт, я и забыл об этом. Я взял кучу золота отца в свой рюкзак.

— Мы собирались добраться автостопом до Полярной столицы, — сказал я, и смех вырвался из моего горла.

— Да, только потому, что мы не могли достать звездной пыли. Даже Лайонел не оставлял ее без присмотра, — сказал Калеб, усмехаясь и потягивая пиво. — Помнишь ту дурацкую синюю кепку, которую ты носил, чтобы «слиться с толпой»? — Калеб подтолкнул меня, и я поджал губы.

— Я все еще держусь за эту кепку. Кто будет ожидать, что Наследник будет носить плоскую кепку? — настаивал я, и Макс разразился смехом.

— Ты выглядел таким придурком, — сказал Макс сквозь смех.

— Как скажешь. Ты появился в большом плаще, который принадлежал твоему отцу, — бросил я ему в ответ, и смех Макса застрял у него в горле.

— В нем было около пятидесяти волшебных карманов, в которые я мог прятать всякое дерьмо, — защищался он, пока Дариус и Калеб переглядывались, глупо ухмыляясь.

— Он был в четыре раза больше тебя, — сказал Калеб, и я рассмеялся, радуясь, что теперь мы издеваемся над Максом, а не надо мной.

— Он