представительницы прекрасного пола из числа аристократок выступили в роли провозвестниц феминизма, изобретя так называемые «Суды любви», с тем чтобы поставить отношения между полами на законодательную основу. Например, как-то раз суд постановил, что замужняя женщина, не желающая отвечать взаимностью своему бывшему возлюбленному, совершает великую ошибку. Вот что изрек по этому поводу судья: «Брачные узы отнюдь не исключают прав первой любви, если, разумеется, дама не сочтет нужным целиком и полностью воздерживаться от любовных утех».

Тот же самый суд постановил, что в случае брака по расчету — а таковые имеют место и по сей день — ни о какой любви не может быть и речи. Что, в свою очередь, привело к возникновению пропасти, которая со временем стала еще шире, между романтическим увлечением и браком. Следующим логическим шагом стало возведение супружеской неверности в ранг национального института. Прелюбодеяние, совершаемое с пяти до семи («cinq a sept») — вот то, чем занимаются французы, когда, англичане чинно распивают свой чай, а американцы смешивают мартини. Любовница-француженка в полном вашем распоряжении, потому что ее муж сейчас у своей любовницы, чей муж — в свою очередь — у своей. По мнению французов, это самый цивилизованный способ уберечь брак от распада и одновременно вполне приемлемая альтернатива семейной скуке — этакий предохранительный клапан, который, согласно французской логике, не дает довести дело до развода. Свою лепту в этот «национальный портрет» внес и Наполеон, когда на нескольких аукционах обнаружились его письма к Жозефине. Император без тени смущения писал о том, чем бы он хотел заняться с ней. При разводе с ней он пустился в не менее откровенные рассуждения о том, что у нее самые прекрасные «интимные части» в мире, «но она слишком много лгала ему».

В то время как остальной мир делает героев из центральных нападающих футболистов, французы превозносят своих скандально знаменитых женщин. В середине семидесятых одна французская нефтяная компания предлагала своим клиентам в придачу к бензину небольшие памятные медали с историческими зарисовками о самых знаменитых любовницах.

Собственно говоря, почему бы нет? Ведь влияния женщин невозможно отрицать. Мария Антуанетта вышла замуж за Людовика XVI не только из-за его денег и приятной наружности, но и из-за политической выгоды — этот брак способствовал укреплению союза между Францией и ее родной Австрией. И хотя сия особа не была француженкой, она быстро усвоила местные нравы. Когда по прошествии семи лет ее брак все еще оставался таковым только на бумаге — остается только гадать, чем же был занят король на протяжении всего этого времени, — королева-австрийка стала широко практиковать «cinq a sept» с неограниченным числом офицеров королевской гвардии. Можно сказать, она с головой окунулась в бесконечные развлечения и не выныривала из них, чтобы сделать хотя бы глоток воздуха, до самой своей смерти.

Однако главную награду за верное служение главе французского государства следует присудить Мег Стейнхилл. Она была «petite amie» — «маленькой подружкой» Франсуа Феликса Форе. Форе был президентом Франции с 1885 по 1899 год и страстным любителем «cinq a sept». Он частенько говаривал о мадам Стейнхилл: «Она способна разжечь огонь в чреслах любого мужчины».

Сам того не ожидая, бедняга стал наглядным доказательством собственной теории. Во время одного из их регулярных свиданий, что имели место ранним вечером в его кабинете, он умер прямо в ее объятиях. Форе до сих пор вспоминают с любовью и теплотой — в каждом городе Франции найдется улица, названная в его честь, однако истинной героиней этой истории, несомненно, является мадам Стейнхилл.

В отличие от англоговорящих народов — которым, как мне кажется, довольно трудно принять идею супружеской неверности и то, какие коленца в этом отношении позволяют себе выкидывать политики и иные общественные деятели, — французы смотрят на подобные вещи сквозь пальцы. А если и случается, что они бывают огорчены, то, как правило, по иным причинам, как например, в 1914 году в случае с мадам Кейло, супругой тогдашнего премьер-министра. Газета «Фигаро» опубликовала несколько писем, написанных премьером своей любовнице. Возмущенная мадам Кейло пришла в редакцию и с криками набросилась на главного редактора. «Оставьте моего мужа в покое!» — после чего вытащила пистолет и застрелила беднягу. Французы были в восторге.

Де Голль, по всей видимости, был равнодушен к сексу — по крайней мере, что касается внебрачных связей. Иное дело его премьер-министр и впоследствии тоже президент Жорж Помпиду. Его имя оказалось прочно связано с громким скандалом — некий фотограф снимал знаменитых людей, когда те были заняты «кое-чем».

Не разочаровал французов и преемник Помпиду, Валери Жискар д'Эстен. На протяжении многих месяцев после его избрания на этот высокий пост в 1974 году д'Эстен имел привычку, почти не таясь, покидать среди ночи Елисейский дворец, чтобы навестить «друзей».

Когда Франсуа Миттеран сменил д’Эстена на этом посту, он перенял привычки своего предшественника. С тех пор его имя так или иначе романтически связано с именем буквально каждой знаменитой француженки.

То, что французские политики проводят время за любовными утехами с дамами, с которыми их не связывают узы брака, само по себе понятно, если принять во внимание тот факт, что на протяжении долгого времени французские женщины не имели иной возможности осуществлять политическое влияние. Ведь до 1946 года они были лишены права голоса. И лишь в 1965 году они получили возможность самостоятельно открывать банковский счет — до этого непременным условием было письменное согласие мужа или отца.

Под давлением обстоятельств французская женщина была вынуждена выработать особую сексуальную культуру, этакое свое собственное «культурное наследие». В результате, в глазах француженки обнаженное тело отнюдь не ассоциируется с сексом. Достаточно одного короткого пребывания на любом из французских пляжей, чтобы заметить женщин любого возраста без бюстгальтера, а порой и без нижней части купальника. Француженке ничего не стоит раздеться, ибо они не видят в этом ничего эротического. Она может просидеть без лифчика у всех на виду весь день. Она может встать и отправиться к воде, не обращая ни малейшего внимания на толпы на приморском бульваре. Но если вы подойдете к ней, чтобы завязать разговор, первое, что сделает француженка, это вернет на место бюстгальтер.

Из чего вытекает, что француженка — это клубок противоречий. Для нее существует, например, секс и Секс. И тот и другой различаются как небо и