обжигающе-бодрящий напиток внутрь еще не до конца проснувшегося тела. Захлопал глазами, прислушиваясь к ощущениям:

— Ка-ра-шоооооо!

Ударная доза кофеина зашла как надо, старательно тормоша нервы, расталкивая органы, заставляя мозг включаться в работу.

— Эх, салага! — мама поставила передо мной тарелку со свежезарезанными бутербродами. — Чавкай давай.

Откусил хрустящий, поджаренный до идеальной корочки, тост с чуть расплавленным ломтиком сыра. Старательно разжевал, запил бодрящим напитком. Кажись, начинаю оживать.

Щелкнул пультом телевизора, одним глазом рассматривая бодрящихся ведущих. Впрочем, там ничего нового — опять обсуждали преимущества общего союзного государства, вместо трех суверенных. Уже третий месяц эта болтовня идет, а дело с места почти не сдвигается. Все хорошие и правильные инициативы и действия давно утонули в ворохе ненужной болтовни.

Выглянул в окно — вот там все гораздо интереснее! На деревьях начали появляться тонкие, нежные, светло-зеленые листочки. А это значит, что еще полтора месяца, и моей практике в школе конец!

— Внимание! — мои мечты внезапно прервал суровый голос из телевизора. Картинка с весело болтающими ведущими сменилась. На нас грозно смотрел человек в военной форме. Карие глаза, словно дула автоматов, угрожающе шевелились, казалось, изучая всех зрителей, что сейчас испуганно оборачиваются к экранам тв. — Сегодня ночью, у наших соседей, в Пермской области, произошел бунт в колонии строго режима. Заключенные, убив караульных и завладев их оружием, смогли вырваться за пределы колонии. Прибывший на место происшествия специальный отряд быстрого реагирования смог подавить волнения. С обеих сторон имеются раненые и убитые. Однако поймать и нейтрализовать всех бунтовщиков не удалось. Количество бежавших уточняется, но по предварительным данным их не меньше сотни. Преступники вооружены и очень опасны! Просим граждан сообщать о всех подозрительных случаях, а также рекомендуем воздержаться от поездки в Пермский край.

Повторив сообщение еще раз, военный исчез, вернув бодрящихся ведущих центрального канала.

Мама, до этого смотрящая в экран и задумчиво жевавшая бутерброд, встрепенулась и весело щелкнула меня по носу:

— Понятно, Дмитрий Сергеич? Не рекомендовано вам нынче ездит в Пермь! А вот в школу рекомендовано. Так что давайте, товарищ учитель, выметайтесь из апартаментов! Изголодавшиеся по знаниям ученики ждут своего мучителя в вашем лице.

Скорчив улыбку пополам со страданиями, я вылез из-за стола. Вообще, маман у меня хорошая и добрая. А эти идиотские шуточки из нее полезли после смерти отца в третьей чеченской. Видимо какая-то защитная реакция. Лучше уж так. Как вспомню ее, лежащую почти неподвижно несколько недель на диване с фотографией папы в обнимку и не на что не реагирующую…Брр. Нет уж, пусть шутит и смеется.

Мне тогда было одиннадцать лет и я страшно переживал и из-за смерти отца, и пугался реакции мамы. Овдоветь в тридцать два года, оставшись одной в чужом городе, это не пожелаешь даже врагу. Но она смогла взять себя в руки, помимо основной работы нашла подработку на дому, занялась собой, начала ходить на фитнесс и сейчас, в свои сорок с хвостиком, выглядела просто замечательно. Так замечательно, что с ней постоянно знакомились разные мужчины, но она, верная своему мужу, не подпускала их к себе, ближе, чем на пушечный выстрел. А в целом жила и радовалась жизни, и только вот глупые шуточки, иногда, невпопад вырывающиеся из нее, давали понять, что она все еще помнит и горюет.

Затолкав последний кусок в рот, а тетради с планами работ в свой стильный чОрный кожаный портфель, который я купил за просто немыслимые, для простого студента, деньги, быстро одевшись, выскочил на улицу. Если автобус прибудет по расписанию, то у меня совсем мало времени на то, чтобы добежать до остановки.

— Димооон! Здарова! — как только я выскочил на улицу, тут же окликнул меня сидевший на лавочке у третьего подъезда Степаныч.

— Привет, Вадим Степаныч! — я приветственно помахал мужику рукой и, не задерживаясь, почти бегом, направился в нужную сторону.

Степаныч был другом отца. Они вместе росли, вместе ходили в одну школу в один класс, вместе пошли в армию и вместе вернулись. А потом вместе пошли добровольцами на третью чеченскую войну. А оттуда вернулся только Вадим. С одной ногой. А папа остался там…

С тех пор он почти весь день сидит на скамеечке, да иногда бухает вместе с местными алкашами. А что еще делать инвалиду, про которого государство почти забыло?

Автобус пришлось брать штурмом, прямо как в моем сне. Не с первого раза, теряя наиболее слабых и менее мотивированных, оставляя их ждать прибытия следующего транспорта, но я смог втиснуться внутрь. Поворочал задницей, вытянул портфель зажатый меж двух тел и почти уперся носом в стекло. Нормально, бывало и хуже. Теперь, пара остановок и я на месте.

Вбежал, нет, влетел по лестнице на крыльцо школы, протолкавшись сквозь толпу старшеклассников — здоровых лбов, постоянно трущихся тут. Буркнув мне приветствие, скороговоркой проговорили мою имяфамилию, они неумело прятали сигареты в кулаки и отворачивались, стараясь не дышать на меня куревом. Совсем нынче старшаки обленились — мы, в свое время, бегали за школу, чтобы прикоснуться к такому прекрасно-запретному действию — посмолить цигаркой.

Сунул пропуск под нос подслеповатой «охраннице». Бабушка-божий одуванчик в камуфляжной форме самого малого, какой только есть в природе, размера, да и то висящий на ней безразмерным мешком, с надписью «Охранное агентство «Кремень», выглядела донельзя смешно. Ну кого она сможет задержать? Только такую же бабушку. А к нам такие не ходят.

Стаскивая с себя легкий плащ, дернул ручку учительской. И почти уперся громадные формы завуча.

Выставив вперед, словно два крупнокалиберных орудия, свои груди в бюстгальтере парашютного размера, Зинаида Ефремовна грозно смотрела на меня. Очки в модной черной роговой оправе сидели на кончике ее носа и она, словно снайпер, затаившийся в засаде, целилась карими зрачками прямо поверх них.

— Дмитрий Сергеевич! Вы опять чуть не опоздали! — Уперев руки в бока, она грозно нависла надо мной, почти прижав своим бюстом к стене.

— Виноват! — аккуратно смещаясь в бок, я смог избежать момента, когда она своими выдающимися частями тела придавит меня и проскользнул в комнату.

— Вот всегда вы так! — продолжала допекать он меня, пока я, торопливо раздеваясь, здоровался с остальными учителями. — Что тогда, опаздывали. Что сейчас. Когда уже приучите себя к дисциплине?

Да-да, наверное, это было ошибкой,