- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »
Комсомолец. Часть 2
Глава 18
— Нет, Сашок, даже не надейся — я не отстану, — сказал Пашка Могильный. — В этот раз у тебя не получится отвертеться. Ольга тебя приглашала ещё неделю назад. Лично. Было дело? — Было, — сказал я. — Вот и прекращай придумывать отговорки. Ты зубришь конспекты больше, чем вся наша группа вместе взятая. По-немецки шпаришь уже лучше Славки. А он учил язык в школе! Могильный выдернул из моих рук учебник. — Прекращай заниматься ерундой! — сказал он. — Нас со Славкой жизни учишь, прямо как мой дед. А сам ведёшь себя, будто ребёнок. Славка шампанское купил! Уже спрятал его у девчонок в комнате. — Я не люблю спиртное — ты же знаешь. — Шампанское — это не водка. — Мне без разницы. — Не пей его, — сказал Паша. — Потягивай из бокала по капле, да и всё. Нам же лучше: больше достанется. — Аверин порадуется, если не пойду, — сказал я. — Сможет нормально окучивать Светку. И не будет обиженно на меня зыркать, будто я нарочно ему мешаю. Ухмыльнулся. — Вот прибьёт меня Славка на дуэли — кто за вас практические работы по вышке будет решать? Или надеешься получить в наследство мои книги по математике? — Окучивать… Слова-то какие используешь. Как иностранец. Павел хмыкнул. — Не тронет тебя Аверин, не трусь, — сказал он. — Он сторонник честной борьбы. А дуэль с тобой — это разве честно? Ты ведь даже в армии не служил. Да и не отъелся ты пока — хлипковат для поединка со Славкой. — Чем больше шкаф, тем громче падает. Вспомнил, как часто эту глупую фразу в прошлой жизни говорили мне — я был тогда не просто шкаф, а настоящий гостиный гарнитур. — Шкаф. Пашка покачал головой. — Славка такой шкаф: упадёт на тебя и раздавит, — сказал он. — Он в школе боксом занимался, если ты забыл. Бокс, как ты помнишь — это не раздел математики. Могильный постучал кулаком по книге. — Это мы ещё посмотрим, кто и кого раздавит, — сказал я. — Буду на него давить морально — авторитетом. Или засыплю его умными математическими формулами. Высшая математика — это вам не бокс. От неё не гематомы на лице появляются — мозг вскипает! Знания — сила, чтоб ты знал. Согнул руки, демонстрируя бицепсы (которые уже проглядывались после нескольких недель занятий на брусьях и турнике). — Впечатлён, — произнёс Могильный. Указал на мою правую руку — показал мне большой палец. — Не нужно ни на что смотреть, Сашок, — продолжил он уже серьёзным тоном. — Слава тебя не тронет. Даже если ты его сильно разозлишь. Когда Светка узнает, что вы с Авериным пособачились — как думаешь, кого защищать будет? Уж точно не нашего героического и здоровенного старосту. Она ему такого не простит. Тогда Славке можно будет расстаться с надеждой ходить с Пимочкиной. Пашка положил «Лекции по истории КПСС» на тумбочку, поправил стопку книг — придал ей видимую аккуратность. От него пахло одеколоном — час назад Могильный вернулся из парикмахерской. Его рыжие волосы были уложены — волосок к волоску. Туфли блестели. На сером костюме я не заметил ни морщинки. А Пашкин красный галстук выглядел броско, гордо и торжественно, как Знамя Победы над Рейхстагом. — Окучивают картошку, — вспомнил Павел моё выражение. — А за девушками ухаживают. — Вот вы со Славкой за ними и ухаживайте. — Мы… уже. — Меня в эти свои дела не вовлекайте. Я в институт поступил, чтобы учиться… — Да, да, помню. — Гулянки меня не привлекают. — Нет, так не пойдёт, Сашок, — сказал Могильный. — Не в этот раз. — Почему? — спросил я. Смотрел на соседа по комнате снизу вверх: сидел, скрестив ноги, на кровати (в полюбившейся майке-алкоголичке) — Могильный нависал надо мной, точно туча над кроликом. — Ты позабыл, что девчонок будет трое. — Предлагаешь мне развлекать Надю Боброву, пока вы оку… ухаживаете за её подругами? — Это был бы хороший вариант, — сказал Паша. Вздохнул. — Вот только Светка снова будет порхать над тобой, как та бабочка над цветком, — сказал он. — Летать, как муха над говном, — поправил приятеля вернувшийся в комнату с полотенцем на плече гладко выбритый Слава Аверин. — Вот и я так считаю: зачем мне туда идти? — сказал я. — Да потому что она всё равно прибежит за тобой, — проворчал староста. — Пимочкина? — Ну а кто же ещё? — ответил мне Слава. — Сам ведь знаешь, что так и будет. Так чего ерепенишься? Собирайся, давай!.. цветок. — Надо, Сашок, — заявил Павел. — Надо. Я пожал плечами. Сказал: — Ну и что я ей подарю? Похлопал себя по воображаемым карманам. — Подарка-то у меня нет. И денег на него — тоже. Стипуху я ещё не получил. Могильный махнул рукой. — Все знают, что ты у нас не богач, — сказал Паша. — Так что успокойся: французских духов от тебя никто не ждёт. Ольга от тебя вообще ничего не ждёт — можешь мне поверить. Но и смотреть на то, как её подруга будет весь вечер бегать в третий корпус, носить тебе куски торта, она тоже не хочет. Намекнула мне на это вчера. — Как будто ему тут жрать нечего, — проворчал Аверин. Он неторопливо застёгивал пуговицы на новенькой отутюженной рубашке. Его туфли по яркости блеска не уступали обуви Могильного — стояли на газете у входа. А галстук Слава для сегодняшнего мероприятия выбрал тёмно-зелёного цвета. Не позабыл он и про золотистые запонки (раньше я их у него не видел). В парикмахерскую он с Пашкой не ходил, но долго причёсывался, стоя около зеркала. — Лучшее, что ты можешь подарить Оле — это спеть песню, — заявил Могильный. — Нет, не хмурься. Ты же подбирал музыку под стихи Высоцкого? — Халтура получилась, — сказал я. — Мы слышали твою игру, — сказал Пашка. — Вполне нормально у тебя выходит. Ты и сам это знаешь. Вот и выступишь перед девчонками. Я скривил недовольную мину. Заметил, что и Слава недовольно поморщил нос. — Это и будет твой подарок, — сказал Павел. Смущённо пожал плечами. — Нет, правда, Сашок — собирайся, а то некрасиво получится. Девчонки могут обидеться. — Ладно. Пашка похлопал меня по плечу (немного раздражала эта его привычка). — Не переживай ты так, Сашок, — сказал Могильный. — Нет, никто не заставит тебя петь весь вечер. Мы же не фашисты — пытать тебя не будем. Знаем, как ты не любишь выступать на публике. — Я ещё в прошлое воскресенье девчонкам в комнату притащил вертушку, — сообщил Аверин. — Света обещала принести пластинки — она в музыке волокёт. Так что нам и кроме твоего пения будет что слушать.* * *
Я посмотрел на себя в зеркало. Рубашка с потёртыми манжетами, доставшаяся по наследству от Комсомольца, была мне великовата. А вот
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (65) »