вызвал Мишу. Хлюпика, плакавшего по малейшему поводу. Он отставал в развитии. Входил в группу только потому, что хотел походить на нас.

— Целуй, — приказал ты и бросил фотографию на землю.

Все знали, что Миша втайне целовал девочек в журналах. Миша посмотрел на тебя.

— Целуй, если хочешь остаться в группе.

Позади все молчали. Миша опустился на колени и потянулся к фотографии.

— Не смей трогать руками! — крикнул ты, — целуй. Живо!

Миша склонил голову. Прилип к фотографии, будто клеем намазана. Ты плюнул и толкнул его в бок. Миша несколько раз перекувыркнулся. Цветная рубашка задралась и на боку выступила ссадина.

— Заплачешь, и вылетишь из группы, маленький ублюдок, — прошипел предводитель.

Миша обернулся. Все молчали. «Бросишь взгляд на щенка, увяжется за тобой на всю жизнь», — говорил ты. Обуза. Кому она нужна. И какой святой дёрнул меня посмотреть на этого хлипкого, никому не нужного парня. Через мгновение мои глаза уставились в близлежащий столб. Тошнило.

Миша не выдержал и заплакал.

— Вон отсюда!!! — закричал ты. Подал знак, чтобы мы повторили. — Вон отсюда, паршивый щенок!!!

— Вон отсюда! Вон отсюда!! Вон отсюда!!! — кричала шеренга.

Я кричал вместе со всеми. И в душе ненавидел себя…

Чего ты этим добился? Сделал из ребят волков? Накинул воздушные ошейники на наши неокрепшие шеи. Только ты не подумал, что волчонок волка не пожалеет, если что-то случится. Уже тогда во мне появились первые нотки ненависти.

Ты строго-настрого запретил рассказывать о группе посторонним. Не хотел, чтобы она превратилась в кружок бездельников и неудачников. Нас было пятнадцать человек. Все жилистые, прошедшие жёсткую спортивную подготовку. Казалось, что бег рядом с друзьями — единственное, что спасает от повседневных проблем. Вместе с потом из организма выходила злоба, в подошвах кроссовок растворялась слепая ярость. После марш-броска голова становилась пустой, будто выкипевший чайник.

Ты изначально готовил группу из сорванцов. На первых парах улица кажется дикой, наполненной опасностью. Интуитивно появляется желание спрятаться под родительским крылом… В наших семьях крыло это было обожжено и скорее пыталось вытолкнуть, нежели приласкать. Ищешь защиту в каждой подворотне, в каждом нечаянно брошенном взгляде. Твоя беззаветная помощь оказывалась спасением. И пусть она фикция, краткосрочный обман… Но без неё мы бы не выжили.

Все группы создаются ради идей. Идейной основой нашей незамысловатой группировки было «дело». «Дело» — цель всей нашей жизни. Оно проводилось ночью и скрывалось под покровом тайны. Иногда ты отводил старшеклассников в сторону и шептал заветные слова. Несколько раз просил взять меня с собой. Тщетно.

Через месяц задал тот же вопрос. Получил тот же ответ. Только с другим сроком ожидания. Каждый раз надеялся, что срок упадёт до нуля. Понимал, что рано, но желание поучаствовать в деле не отпускало. К этому все стремились…

Однажды мы гуляли в парке и наслаждались серебристой гладью озера. Редкие прохожие спешили по своим делам, а увидев лицо Димы, расступались. Походка короля улиц, вызывающая если не трепет, то страх. Ты присел на пустующей лавочке и втянул свежий, озонированный воздух. Я расстегнул куртку и прислонился к периллам.

— В жизни всё предельно просто. Есть люди, которые живут ради будущего, и люди, которые вспоминают прошлое. К кому из них ты себя отнесёшь?

— Выбор между прошлым и будущим слишком узок, забываешь о настоящем…

Дима улыбнулся и поднялся со скамейки. Распахнутая наполовину рубашка то скрывала, то раскрывала татуировки на волосатой груди.

— Только в момент настоящего мы получаем истинное удовольствие, — продолжал я, — выбросив из головы проблемы прошлого и будущего.

Ты присвистнул и достал сигарету. Плохая актёрская игра в жизни раскрывает человеческую суть. Ты походил на ребёнка, в чьих руках оказалась драгоценная, никому не доступная игрушка. Когда брошенный окурок коснулся водной глади и издал одинокое шипение, ты обернулся и произнёс заветное слово: «Принят».

Радость прошлась по нервам и ударила в мозг. Захотелось обнять и приласкать первого встречного. Выигрыш в лотерею или повышение в должности выглядели данностью на фоне твоих слов. Но, зная твоё отношение к выплескам эмоций, ограничился кивком.

Несколько рабочих дней пролетели, будто неудачный кадр киноплёнки. Меня раздражали голоса учителей, крики одноклассников походили на скрежет расчёской по стеклу. Даже порывы ветра вызвали в душе раздражение. Дома старался молчать, чтобы не выбросить чего-нибудь лишнего. Так и жил, будто загнанный в угол щенок.

Глава 3

Субботним вечером в восемь часов у придорожного кафе меня ждали четверо незнакомых молодых парней. Спустя пару минут подошёл Дима. На чёрном внедорожнике мы отправились в загородный посёлок. Огромные многоэтажные замки, которые вместили бы до десятка семей, газоны, размером с футбольные поля, бьющие фонтаны, будто из сказки. Я мог ехать всю жизнь и наблюдать за изумительной архитектурой и великолепным убранством.

Но машина остановилась и один из парней толкнул меня в бок. Вылез из салона и очутился одной ногой в луже грязи. И откуда она взялась на ровном, недавно постеленном полотне. Стряхнул грязь и направился вслед за ребятами. Притаились в маленькой роще на холме. Отсюда хорошо просматривалась дорога. Мне дали небольшую рацию. Сказали настроить на тридцать четвёртую волну. Я был так горд и возбуждён, что забыл спросить, как её настраивать. Вижу, ты шевельнулся. Как много, оказывается, зависит от мелочей. Вы спустились к дому номер пятьдесят шесть. Высокая решётка, камеры наблюдения… Не представляю, как вам удалось преодолеть защиту. Только когда послышались сирены, а на горизонте появился целый эскорт полицейских, заметил, что оставленная рация выключена. Машины приближались, а глупый прибор в моих руках не включался. Слёзы капали на пластмассу, а мерцающий свет проносящихся рядом машин расплывался перед глазами. Позади послышался шорох. Сжал зубы и стрелой полетел из рощи. Чей-то грубый голос приказал остановиться, под тяжёлыми ногами хрустнули сухие ветви. Всё казалось, что это ты бежал и размахивал дубинкой. А за тобой бежала свора полицейских. Голос то приближался, и тогда я чувствовал учащённое дыхание преследователя, то отставал, позволяя перевести дыхание. Перелетел через дорожное полотно и скрылся в тихом осеннем лесу. Сирены уже стихли, а ноги не останавливались. Шея задеревенела. Силы закончились я упал на землю и заревел.

Не рычи громко, придётся заканчивать раньше времени. Не