Анита Феникс Подстава Симоны

Пролог

Тусклый жёлтый свет лениво разливался из пыльного настенного бра. Кроме ещё пары таких же светильников по стенам, другого освещения предусмотрено не было. Она стояла на пороге, щёлкнув выключателем, но не решаясь войти. Изрядно потрёпанный временем номер мотеля «Lact-Shelter» не отличался гостеприимной обстановкой. Её серые, в данный момент сдобренные вечерним макияжем, глаза метались по двум смежным комнатам номера класса «Suite». Горло пересохло. Сердце чеканило частую дробь, отдаваясь пульсацией в ушах. С большим трудом сглотнув, она всё же сделала над собой усилие и переступила порог номера. Лаковые шпильки туфель увязли в дешёвом ковролине, которым был отделан пол всех трёх мини-комнат. Она неуклюже пошатнулась, но удержала равновесие. Ходить в подобной обуви было для неё непривычно.

Как вообще всё это произошло? Нет, не то, что она надела высоченные каблуки, на которых едва могла передвигаться. Как получилось, что душным летним вечером она стоит посреди гостиничного номера и ждёт… На мысли о том, кого, а вернее, чего она ждёт, девушка дёрнулась, словно от резкой боли, и развернулась в сторону зеркала, висевшего в прихожей. Из отражения на неё смотрела невысокая, худая, но довольно привлекательная, с тёмно-рыжими волосами девушка двадцати лет. Платье глубокого бордового оттенка, облегающее её фигуру, подчёркивало все достоинства и не обнаруживало недостатков. Она скользила по своему отражению неузнающим взглядом.

Руке вдруг стало тяжело от ноши, ручки которой были плотно зажаты в её ладони. Она почти успела забыть о ней, но, опомнившись, принялась действовать. Воровато оглядываясь и всё ещё пошатываясь в непомерно высоких туфлях, она прошла в спальню. Щелчок настенного выключателя активировал точно такое же бра в виде двух цветков над кроватью. Светильник лениво забрезжил неверным жёлтым проблеском, угнетающе действовавшим на глаза. В отличие от прихожей, тут, в спальне, ещё и одна лампочка мигала. Девушка недовольно поморщилась от дребезжания света и, подойдя к светильнику, выкрутила её из рожка ровно на столько, сколько было нужно, чтобы перестало поступать электричество. На улице ещё не стемнело, но плотно закрытые жалюзи на единственном в номере окне спальни рождали потребность в дополнительном освещении, и терпеть назойливое мерцание было бы не слишком приятно.

Убранство небольшой комнаты представлялось скудным. По обеим сторонам кровати размера «King size», накрытой светло-коричневым покрывалом, имелись две тумбочки с дверцами. Самыми обычными и наверняка самыми дешёвыми. Недолго думая, девушка открыла одну и сунула свою ношу в пустое пространство. Теперь остаётся только ждать. Она посмотрела на аккуратные часики, тикавшие у неё на запястье, — 19:05. Ещё минут десять. На подкосившихся от волнения ногах она осела на кровать, почувствовав, как продавленная пружина матраса упёрлась ей в ляжку. Может, отменить всё? Ещё есть время уйти. Просто взять и сбежать, наплевав на всё. Ей чертовски хотелось так и сделать. Но было нельзя. Она не могла позволить себе этого. Не могла, как бы ни хотела. Сердце её судорожно ёкнуло, когда слух уловил вкрадчивый стук в дверь…

Глава 1

Как выглядит идеальная жизнь? Кто из ныне живущих может с уверенностью сказать, что его жизнь — идеал? Сколько людей вообще задумывается об этом?

Симона Рускова точно не задавалась подобным вопросом. Однако, оглядываясь, она могла бы с уверенностью заявить: ещё каких-то пару месяцев назад её жизнь была идеальна. Идеальна на все сто процентов. Она училась на архитектурном отделении университета, проживала с матерью в просторной трёхкомнатной квартире в центре небольшого городка, мечтала получить диплом, найти хорошую работу — в общем и целом не было в её жизни проблем. Разве что развод родителей. Но это не представлялось чем-то таким уж из ряда вон отвратительным. Каждый из них, казалось, был вполне готов к этому, и решение являлось обоюдным. Хотя инициатором всё же выступала мама. Она вроде как встретила другого мужчину и, не желая обманывать отца, всё рассказала и предложила развестись. Родители и так большую часть времени проводили по-отдельности. Отец Симоны работал фотографом, весьма известным, часто уезжал на съёмки в другие города, а иногда и за границу. Мать же, напротив, будучи парикмахером в салоне красоты и работая графиком два через два, довольно часто бывала дома и, очевидно, скучала во время командировок мужа. Таким образом, каждый из них, вероятно, только выиграл от развода. Папа перестал разрываться между семьёй и работой, а мама смогла официально встречаться с новым кавалером.

Что же до Симоны, она давно выросла из семейных походов в цирк и кино. Её потребность в родителях с каждым годом уменьшалась, сменяясь всё большей самостоятельностью, а потому в их решении она не видела ничего страшного. Несмотря на то, что девушка осталась жить с мамой, общаться с переехавшим в новую квартиру папой ей никто не запрещал. Через пару месяцев она даже усмотрела плюсы нового положения дел. Мама в свои выходные часто уходила на свидания и возвращалась либо очень поздно, либо вовсе на следующий день. Это, в свою очередь, давало Симоне больше свободного времени. Она приглашала в гости школьных подруг. В институте у неё не особо клеились отношения с одногруппниками, а потому круг общения состоял из девочек, учившихся с ней когда-то в одном классе. Парней, как бы ни хотелось, в её кругу общения не было вовсе. Подружки часто подкалывали её по поводу постоянного отсутствия парня и мучили вопросом: почему из тысячи студентов она не может выбрать себе кого-нибудь? Симона отмахивалась, предпочитая не делиться с ними тем фактом, что выбор она уже сделала, и пал он на парня из группы чуть ли не в первый день учёбы. Но парень этот её в упор не замечал. Он был из тех, кого приято называть «крутым». И Симона, стало быть, совсем не являясь «крутой», заинтересовать его не могла. Однако никто не был в состоянии запретить ей украдкой поглядывать на Макса — так звали этого крутого парня — во время пар и представлять, что когда-нибудь он заговорит с ней… А пока единственным молодым человеком в универе, обращавшим на неё внимание, был замухрышка Женька Дубинин, постоянно цеплявшийся к ней и называвший «симкой "МегаФона"».

По этой и многим другим причинам Симоне её жизнь не казалась чистым идеалом. Так, наверное, никому из людей не кажется. Всё время чего-то недостаёт. Однако в один апрельский вечер, Симона не помнила точно, какое это было число, её, как она поняла потом, идеальная ранее жизнь