это – мы? – недовольно откликнулся старичок.

– Ну, вы – Наблюдатели, – пояснила девочка.

– Ты посмотри-ка, мать, до чего дожили! – возмущенно воскликнул старик, показывая на девочку узловатым пальцем. – Уже посидеть на скамейке нельзя! Сразу Наблюдателями обзывают!

– Ну и молодежь пошла! – подхватила старушка. – Ты еще скажи, что мы за тобой подглядываем! Старого человека каждый обидеть может!

– Ой, ну извините, я же не специально, – смутилась Лиза, жалобно глядя на возмущенных старичков. Похоже, объединившись против внешнего врага, они тут же помирились.

– Безобразие! – пропыхтел старичок, поднимаясь и протягивая руку старушке. – Пойдем отсюда.

– Пойдем, пойдем, – закивала головой старушка, и Лиза увидела, что прядь ее белых волос на глазах становится все темнее и темнее.

– Ну не хотите сознаваться и не надо. Ругаться-то зачем? – укоризненно сказала Лиза.

– Мы же еще, мать, и виноваты! Ты слыхала?! – изумился старичок, спина которого выпрямлялась прямо на глазах.

– Да я просто хотела у вас спросить, – примирительно произнесла Лиза, – почему вы сказали, что тетя Лада ваша дочка?

– Дочка? Какая дочка? – не глядя на Лизу, пробормотал старичок, за время их краткого разговора сбросивший уже пару десятков лет. – Дочка – это обычное ласковое сокращение от имени Лада. Послушай сама: Лада – Ладочка – Дочка. А вообще-то я совершенно не понимаю, чего ты от нас хочешь? – притворно недовольным голосом заявил он, помогая своей спутнице подняться со скамьи.

И взявшись за руки, они степенно зашагали по дороге, молодея от каждого нежного прикосновения и каждого доброго слова, сказанного друг другу.