кучек одноклассников и ребят из параллели, обсуждающих поведение Серёжи на собрании. Сдаётся мне, что Лиля растрепала всем о случившемся быстрее, чем Шмелёва добралась до кабинета директора.
– А я согласен с ним, – ответил, к моему удивлению, Вовка, – оценки ничего не значат. Вот Альберт Эйнштейн, к примеру, вообще имел двойку по математике и ничего. Она не помешала ему стать великим учёным.
– Не было у Эйнштейна двойки по математике, – огрызнулся я, – да и где Лилька, а где Альберт Эйнштейн…Этот Серёжа сравнил её с Лилей Брик. Он хоть знает, что Брик не обладала, – я запнулся, – высокими моральными качествами?
– Он назвал Брик только из-за имени, а не потому, что считает её такой же проституткой. Я уверен, знай он других Лиль, назвал бы другую. Ты сам-то хоть одну знаешь?
Я ухмыльнулся. Постыдное слово, не поминаемое мной всуе, вырисовало яркий образ Сонечки Мармеладовой, который я тщетно пытался выбросить из головы.
– Зачем ты вообще припёрся со мной на собрание? – возмутился я.
– Напоминаю, что это было твоё желание, а не моё. Не пытайся сделать меня виноватым в том, что она познакомилась с второгодником. Не получится, Смирнов.
– Я всего лишь хотел проучить её, – я сбавил тон, – раз я зануда, то пусть сидит одна.
Вовка кивнул.
– А по итогу в луже сидишь ты и булькаешь.
Рома, спрыгнувший с трёх последних ступенек, подлетел к раздевалке и влез между мной и Вовкой.
– Что там происходит на ваших собраниях? – с горящими глазами спросил он. – Вся школа обсуждает какого-то Серёжу и его возможное отчисление! Что за Серёжа?
Вовка хрюкнул.
– Второгодник, – фыркнул я, – сказал, что ум не зависит от оценок. Или оценки от ума. Я не запомнил, что он говорил. Чушь какую-то нёс.
Рома развёл руками.
– Тебя взбесило, что он равнодушен к оценкам?
Меня взбесило, что к нему осталась неравнодушна Лиля, а виноват в этом я.
– Да.
Рома мельком глянул на Вовку и улыбнулся.
– Я понял, – сказал Рома. – Смотрели вчерашний матч?
Глава четвёртая Ревнивая девчонка
– Вы видели лицо Шмелёвой, когда Лилька сказала, что будет поступать в педагогический? – хихикнула Света, когда они спрятались за домом после уроков. – По-моему, она испугалась, что в класс ворвётся Серёжа и закричит, что Маяковского вдохновлял интеллект Лили Брик. Я слышала, что «шмель» подняла вопрос об его отчислении. А вообще он молодец, этот Серёжа, заступился за тебя, в отличие от Смирнова. Смирнов наверняка бы поддержал «шмеля» и ещё парочку гадостей от себя добавил. – Вы говорите о Никите, как о каком-то чудовище, – сказала Лена. – Мы говорим о том, что видим. – Знаете, – влезла в их разговор Лиля, – а я благодарна Шмелёвой. За то, что она отговорила меня от медицинского. – Ах, да! – всплеснула руками Света. – Ты же в медицинский собиралась вслед за Смирновым! – Как бездомная собака, – Лиля покачала головой, копошась в сумке, – кто позвал, за тем и пошла. Надо же быть такой дурой. – Влюблённой дурой, – поправила Света. – Меня и на секунду не посетила мысль, что я не сдам экзамены, не поступлю в мед, представляете? Вот, правда, – она выпрямилась, перестав рыться в сумке, – как я готовилась бы к биологии и химии? Белые кролики, бурые кролики, – Лиля вернулась к поискам сигарет, – что будет, если поместить кроликов в сероводород… Света засмеялась. – Думаю, Смирнов объяснил бы тебе, что случится с кроликами, которых поместили в сероводород. – Он помог бы тебе с подготовкой к экзаменам, – кивнула Лена. – Ага, помог бы, – насупилась Лиля, – как в прошлом году на контрольной по химии, когда я просила его объяснить задачу, а он отмахнулся от меня, сказал, чтобы я от него отстала, и обсуждал её решение с тобой. До сих пор не понимаю, почему, когда он перешёл в параллельный класс, то тащил с собой меня, а не тебя. На собрания он, видите ли, ходить не хотел. – Между прочим, он опечалился, что ты передумала насчёт медицинского, – сказала Света. – Он не звал меня в медицинский. Он хотел, чтобы я перешла вместе с ним в параллельный класс, чтобы он на собрания не ходил. Лучше бы Лену позвал: было бы с кем обсуждать задачки про кроликов. В медицинский я собиралась после разговора с ним, он не предлагал. – Погодите-ка, – Света вытянула губы, – ты что, ревнуешь Смирнова? – Лиля молчала. – Ты ревнуешь Смирнова к Ленке? – Нет. – Да. – Нет. – Да я вижу, что ревнуешь! – развеселилась Света. – Никого я не ревную, – выпалила Лиля, – нет мне никакого дела ни до Смирнова, ни до…,– она запнулась и перевела взгляд с одной девочки на другую, – мне пора, – Лиля закинула сумку на плечо, – у папы сегодня выходной, мне нельзя опаздывать. Не попрощавшись с подругами, она выбежала из-за дома и выскочила на перекрёсток, где, трясущимися руками прикурив сигарету, столкнулась с Никитой, возвращающимся из школы. Они молча стояли друг напротив друга, и Лиля уже приготовилась спросить, чего он на неё уставился, но не успела: к ним подорвался Серёжа, который вырвал из её рта сигарету, потушил её об асфальт, донёс бычок до ближайшей урны, вернулся к ним и строго сказал Лиле, что «здоровье – невосполнимый ресурс организма, а она так бездарно его тратит», и, нахмурив брови, добавил, что проводит её, чтобы быть уверенным, что она не покурила по дороге. Никита, всё также молча, обошёл Лилю и Серёжу и побрёл домой.
Глава пятая Сердце из ртути
На следующее собрание я опять собирался идти с Вовкой: предложить, правда, не успел – от сей затеи меня отговорил Рома. Сам того не желая, я посвятил его в подробности своих отношений с Лилей. – Так, – Рома подбежал к раздевалке, около которой я топтался, – я всё выяснил. Твоя Лиля сидит во втором ряду, так что смело можешь идти на собрание один и не бояться, что она упорхнула за парту к Серёже. Будь жёстче, – он похлопал меня по спине, заметив мою кислую мину на лице, – наглее. Девчонки любят хулиганов. Я сопротивлялся, поэтому Рома схватил меня за рюкзак и, развернув, толкнул, а, когда я обернулся, показал сжатый кулак и крикнул мне вслед: «Жёстче!». Я плёлся по коридору, представляя, как будучи «жёстче и наглее», вышибаю с ноги дверь, заваливаюсь в класс и с неприличным видом пристаю к присутствующим. Игнорирую Лилю. Спорю с учителем. Как превращаюсь в хулигана. Мне не нравилось предложение Ромы, развязное поведение противоречило моей природе, и чем ближе я подходил к кабинету, тем больше думал, как не споткнуться на входе и на потеху Лиле не прочесать носом половину класса. Я залетел, как «Восток-1» и рванул к последней парте, где Лиля уже вовсю занималась любимым делом – перебирала поток бумажек; её сумка, которую
Глава четвёртая Ревнивая девчонка
– Вы видели лицо Шмелёвой, когда Лилька сказала, что будет поступать в педагогический? – хихикнула Света, когда они спрятались за домом после уроков. – По-моему, она испугалась, что в класс ворвётся Серёжа и закричит, что Маяковского вдохновлял интеллект Лили Брик. Я слышала, что «шмель» подняла вопрос об его отчислении. А вообще он молодец, этот Серёжа, заступился за тебя, в отличие от Смирнова. Смирнов наверняка бы поддержал «шмеля» и ещё парочку гадостей от себя добавил. – Вы говорите о Никите, как о каком-то чудовище, – сказала Лена. – Мы говорим о том, что видим. – Знаете, – влезла в их разговор Лиля, – а я благодарна Шмелёвой. За то, что она отговорила меня от медицинского. – Ах, да! – всплеснула руками Света. – Ты же в медицинский собиралась вслед за Смирновым! – Как бездомная собака, – Лиля покачала головой, копошась в сумке, – кто позвал, за тем и пошла. Надо же быть такой дурой. – Влюблённой дурой, – поправила Света. – Меня и на секунду не посетила мысль, что я не сдам экзамены, не поступлю в мед, представляете? Вот, правда, – она выпрямилась, перестав рыться в сумке, – как я готовилась бы к биологии и химии? Белые кролики, бурые кролики, – Лиля вернулась к поискам сигарет, – что будет, если поместить кроликов в сероводород… Света засмеялась. – Думаю, Смирнов объяснил бы тебе, что случится с кроликами, которых поместили в сероводород. – Он помог бы тебе с подготовкой к экзаменам, – кивнула Лена. – Ага, помог бы, – насупилась Лиля, – как в прошлом году на контрольной по химии, когда я просила его объяснить задачу, а он отмахнулся от меня, сказал, чтобы я от него отстала, и обсуждал её решение с тобой. До сих пор не понимаю, почему, когда он перешёл в параллельный класс, то тащил с собой меня, а не тебя. На собрания он, видите ли, ходить не хотел. – Между прочим, он опечалился, что ты передумала насчёт медицинского, – сказала Света. – Он не звал меня в медицинский. Он хотел, чтобы я перешла вместе с ним в параллельный класс, чтобы он на собрания не ходил. Лучше бы Лену позвал: было бы с кем обсуждать задачки про кроликов. В медицинский я собиралась после разговора с ним, он не предлагал. – Погодите-ка, – Света вытянула губы, – ты что, ревнуешь Смирнова? – Лиля молчала. – Ты ревнуешь Смирнова к Ленке? – Нет. – Да. – Нет. – Да я вижу, что ревнуешь! – развеселилась Света. – Никого я не ревную, – выпалила Лиля, – нет мне никакого дела ни до Смирнова, ни до…,– она запнулась и перевела взгляд с одной девочки на другую, – мне пора, – Лиля закинула сумку на плечо, – у папы сегодня выходной, мне нельзя опаздывать. Не попрощавшись с подругами, она выбежала из-за дома и выскочила на перекрёсток, где, трясущимися руками прикурив сигарету, столкнулась с Никитой, возвращающимся из школы. Они молча стояли друг напротив друга, и Лиля уже приготовилась спросить, чего он на неё уставился, но не успела: к ним подорвался Серёжа, который вырвал из её рта сигарету, потушил её об асфальт, донёс бычок до ближайшей урны, вернулся к ним и строго сказал Лиле, что «здоровье – невосполнимый ресурс организма, а она так бездарно его тратит», и, нахмурив брови, добавил, что проводит её, чтобы быть уверенным, что она не покурила по дороге. Никита, всё также молча, обошёл Лилю и Серёжу и побрёл домой.
Глава пятая Сердце из ртути
На следующее собрание я опять собирался идти с Вовкой: предложить, правда, не успел – от сей затеи меня отговорил Рома. Сам того не желая, я посвятил его в подробности своих отношений с Лилей. – Так, – Рома подбежал к раздевалке, около которой я топтался, – я всё выяснил. Твоя Лиля сидит во втором ряду, так что смело можешь идти на собрание один и не бояться, что она упорхнула за парту к Серёже. Будь жёстче, – он похлопал меня по спине, заметив мою кислую мину на лице, – наглее. Девчонки любят хулиганов. Я сопротивлялся, поэтому Рома схватил меня за рюкзак и, развернув, толкнул, а, когда я обернулся, показал сжатый кулак и крикнул мне вслед: «Жёстче!». Я плёлся по коридору, представляя, как будучи «жёстче и наглее», вышибаю с ноги дверь, заваливаюсь в класс и с неприличным видом пристаю к присутствующим. Игнорирую Лилю. Спорю с учителем. Как превращаюсь в хулигана. Мне не нравилось предложение Ромы, развязное поведение противоречило моей природе, и чем ближе я подходил к кабинету, тем больше думал, как не споткнуться на входе и на потеху Лиле не прочесать носом половину класса. Я залетел, как «Восток-1» и рванул к последней парте, где Лиля уже вовсю занималась любимым делом – перебирала поток бумажек; её сумка, которую