свое мягкое тело кремами, холила роскошные волосы цвета липового меда со сливками, втирала ароматные питательные масла в ногти, приятными поглаживающими движениями наносила ухаживающие снадобья на свои гладкие и круглые, как галька на морском берегу, пятки, нежно и бережно обрабатывала каждый маленький пальчик на ноге. И все это роскошество отвечало на такую любовь взаимностью: тело цвело красотой и здоровьем, не причиняя ей никаких неудобств.

Каждое утро, проспав, как и полагается, не менее восьми часов, она начинала свой день с блаженного потягивания, которое нежно и осторожно будило весь организм, разгоняя по самым отдаленным его уголкам горячую свежесть, заставляя сердце биться бодрее, освещая еще сонный мозг ярким светом пробуждения.

В рабочие дни она ложилась и вставала рано, а в выходные обязательно позволяла себе никуда не спешить. А сегодня был как раз выходной.

Несмотря на низкие туманные облака, источающие мелкую водяную взвесь, Вера Викторовна сразу после сытного завтрака собралась на улицу: это тоже была традиция. Прогулки чрезвычайно полезны для здоровья, свежий (а тем более прохладный) воздух положительно сказывается на цвете лица, а высокая влажность исключительно хороша для кожи. Кроме того, давно уже было пора набрать листьев для осеннего декора. И как хорошо, когда прекрасный парк практически под окнами! Тем более, пока она собиралась, тучи будто сами в себе растворились, открыв миру ослепительное солнце.

Твердо ступая по тихонько ворчащему гравию дорожки, она не спеша совершала свой еженедельный моцион в совершенно счастливом одиночестве. А вернее даже, в прекрасной компании: по обеим сторонам дорожки каждый ее шаг сопровождали старые знакомые – великолепные красавцы клены. Она с детства обожала эти деревья, которые были прекрасны в любое время года, но особенно, конечно, осенью. Некоторые из них пылали греющей глаз огненной листвой, но Веру всегда больше восхищали желтые. И сегодня, после только что перенесенного дождя, их мускулистые тела-стволы, впитавшие в себя эту небесную влагу, на фоне яркого прощально-голубого неба казались будто сделанными из темно-коричневой, почти черной замши; и им чрезвычайно, до замирания сердца, шло роскошное золото листвы. Вера Викторовна мысленно здоровалась с каждым деревом и благодарно поднимала с земли его ароматные пятипалые дары, напоминающие своей чуть заметной нотой прелости что-то щемящее и давно запрятанное в самый дальний уголок памяти.

Видимо, из-за недавнего дождя гуляющих было немного, но в конце аллеи Вера заметила молодую пару. Они явно выясняли отношения. Девушка вытирала глаза платком, а молодой человек, будто привязанный к ней невидимой цепью, ходил вдоль дорожки маятником, от чего прошаркал в пышном ковре опавшей листвы черную горестную дорожку.

«И все-таки хорошо, что никто мне не треплет вот так нервы», – со вздохом подумала Вера Викторовна и повернула в сторону дома.

Уже почти у самого подъезда ее слух разрезало острое жалобное мяуканье. Вера пошарила глазами вокруг себя и увидела под скамейкой трясущееся тощее существо, тщедушность которого никак не вязалась с силой издаваемого звука. Котенок пищал оглушительно и безостановочно, стараясь максимально широко открывать маленькую розовую пасть, которая, очевидно, служила рупором. Заметив, что на него смотрят, он будто бы ухватился за тонкую ниточку взгляда и не хотел отпускать: тут же суетливо подбежал к сильной Вериной ноге и стал настойчиво об нее тереться. Шерсть у него была неопределенно-грязного цвета, и Вера испугалась, что он испачкает ее почти еще новые светлые кеды.

Вера Викторовна попыталась уйти, но котенок стал путаться под ногами, всем телом пытаясь поставить ей подножку и добавив к громкому мяуканью такое же интенсивное мурлыканье. Она даже удивилась, что этот обычно довольно тихий вибрирующий звук долетал до ее ушей, несмотря на шум близкой проезжей части и шелестение листвы на ветру. Котенок так заискивал перед большим благополучным человеком, что Вера поняла: оставить его на улице было бы нехорошо. Брать кошку себе, она, конечно, не собиралась, поэтому решила пока передержать ее в подъезде, где по крайней мере тепло и сухо.

Она брезгливо взяла котенка в холеные руки и, стараясь не прижимать его к себе (вдруг лишай или блохи!), донесла до своей лестничной площадки. Из нежного граммофона маленькой пасти по-прежнему вырывался оглушительный писк, как будто это навязчивое существо хотело чего-то большего, чем просто крова.

«Ну конечно, его надо накормить!» – догадалась Вера.

Она поспешила в квартиру, едва успев закрыть дверь прямо перед чрезвычайно юрким носом: котенок, едва коснувшись пола, со всех четырех ног ринулся в сторону открывшейся теплой щели, из которой щекотал чуткие голодные ноздри еще не выветрившийся с Вериного завтрака аромат яичницы с колбасой.

Вера Викторовна вынесла котенку коробку с одной из своих старых кофт, которая давно стала ей мала и была приготовлена для отдачи бедным, и два пластиковых контейнера (чтобы потом можно было без жалости выбросить) – один с водой, второй с несколькими кусочками колбасы. Котенок жадно набросился на еду, жалко подрагивая тощими лопатками под слипшейся от дождя скудной шерстью. Вера воспользовалась его отвлеченным вниманием и с облегчением закрыла за собой дверь.

Слава богу, у нее нет никакой живности! Она сняла все-таки испачканный плащ и немедленно отправила его в стирку. Теперь можно спокойно заняться листьями, насладиться прозрачным дневным сном, не спеша пообедать…

Правда, всю эту безмятежность немного нарушали мысли о котенке. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили… И пусть она его еще не приручила, но она подарила ему надежду. Не будет же он всегда жить в подъезде! Придется найти ему хозяев.

И Вера Викторовна, бросив в прихожей золотые листья, начала последовательно обзванивать всех своих многочисленных приятельниц и подруг, предлагая им это облезлое счастье.

К ее досаде, никто не соглашался.

«Ну ничего, одну ночь кот вполне может пережить в подъезде, – рассудила Вера, – а завтра я что-нибудь придумаю».

Вторая половина дня прошла как-то скомканно. Присутствие за дверью этого неприкаянного орущего тельца, которое так безудержно рвалось к теплу, нарушило ее стабильное равновесие. Перед сном она вышла на площадку, чтобы налить молока и дать новую порцию колбасы, а также вынести еще один контейнер – для противоположных надобностей. Едва увидев ее на пороге, котенок, который до этого мирно лежал на жертвенной кофте, мгновенно мобилизовался и начал переминаться передними лапами с ноги на ногу, заискивающе