приезжай. Для вас готова комната, поживешь пока с дочерью без меня, я уезжаю на полгода на север. Вернусь – попробуем сначала. Сейчас не до любовей, растет ребенок, ему нужна полноценная семья. Я тебя жду. Виктор». Геля опять сложила клочки, бросила их в тяжелую стеклянную пепельницу и медленно зажгла спичку. Клочки свернулись и моментально рассыпались серой пылью. Вместе с мыслями о муже.

…

Светлый радостный дождь полоскал Москву с самого утра, промыв до блеска асфальт, ветки деревьев с начинающими набухать почками и дома, которые стали сразу светлее и по-весеннему блестели стеклами, будто усмехаясь. К обеду выглянуло солнце, правда сразу похолодало, и лужицы подернулись тоненьким ледком. Дети носились по двору, как стрижи на бреющем полете, воспитательницы тоже были на подъеме и хихикали, переговариваясь, кутаясь в теплые интернатские тулупчики и платки. Все чувствовали весну, несмотря на пронизывающий холодный ветерок. У Гели было хорошее настроение, она никуд не спешила, и немного расслабилась, Мать забрала Ирку и уехала в деревню, и она теперь часто оставалась ночевать в интернате, на диване в учительской.

Сегодня, с самого утра вместе со старшими ребятами Геля и Верка намывали спальню и классную, потом помогали на кухне, готовились к юбилею интерната. Пекли пироги с капустой и рисом, варили холодец и жарили кур. Петька волчком крутился между ними, терся ласковым теленком, и даже суровая Вера давно оттаяла – нет- нет, да и погладит мальчика по круглой гладкой головенке. Малыш совершенно изменился, куда делся диковатый, озлобленный ребенок. Радостный, легкий, очень любопытный он все время излучал ровный теплый свет, всех любил, носился метеором из класса в спальню и обратно, и, с удовольствием, помогал. Кроме того, он оказался очень способным и впитывал как губка все, чему его учили.

К вечеру все собрались в зале, готовили спектакль. Много маленьких сцен, в которых играли ребята, соединили в одну, получилось смешное лоскутное одеяло, но всем очень нравилось. Геля сидела на высоком стуле у сцены и дирижировала ребятами, Вера аккомпанировала на баяне. Остальные воспитатели ушли домой, но зато нянечки выполняли роль зрителей и громко аплодировали с галерки.

В разгар веселья зашла директор и поманила Гелю рукой, потом прижала палец к губам. Геля пошла к ней, тут же хвостиком увязался Петька.

– Петь, подожди меня, я на пару минут к Алевтине Михайловне.

– Я с вами!

У мальчика вдруг налились слезами глаза, что было удивительно.

– Петя, постой здесь. А я потом с тобой вокруг дома погуляю, кружок сделаю, про Аленушку с Иванушкой расскажу. Хорошо?

Мальчик остался, шмыгая носом. Геля подошла к директору.

– Ангелина Ивановна. Я не хочу вас расстраивать, да и Петру вы ничего пока не говорите. Но завтра его забирает мать.

– Какая еще мать?

– Да, представьте. У мальчика нашлась мать, и даже не лишенная материнских прав Суд признал ее исправившейся, и ребенка отдают в семью. Там еще есть бабушка и дядя. С утра соберите его.

– Алевтина Михайловна. У нас же праздник, он полгода готовился со всеми. У него роль Иванушки. Нельзя же так.

– Соберите ребенка с утра! У них поезд в одиннадцать

Алевтина по-королевски повела плечом и вышла…

Снова, прямо с утра, дождь полоскал без перерыва, правда он был серый и муторный. Геля долго смотрела вслед маленькой сгорбившейся фигурке, которую вела за руку худая растрепанная женщина с зонтом. В воротах фигурка обернулась, и, прижав руку козырьком ко лбу, как будто защищая глаза от солнца, посмотрела на окно. Геля спряталась за занавеску. Грустный человечек вытер глаза, повернулся и побрел прочь, путаясь в галошках.

…

– Гель. Ну ты все-таки дура. Ну что ты ревешь белугой? Радуйся, ребенок мать нашел снова.

– Ну да. Теперь есть кому его в коробку опять запихать.

– Слушай, давай. Меня после праздника в одну компанию позвали, там ребята из летного будут. Пошли. Хватит киснуть уже. Я шампанского им заказала, они купят. Мальчики классные. Верка плотоядно причмокнула

– Только рожу подкрась и эти вот боты свои смени. А то ты на свою бабку похожа, на фотке. Ту, что в коровнике.

– А не пошла бы ты … лесом! Никуда я не пойду!

…

Ни одно из ее платьев не лезло, и, чертыхаясь, Геля побрела в универмаг. Там она долго перебирала вешалки с убогими унылыми хламидами, похожими на чехлы от чемоданов. «А что же вы хотите -пятидесятый размер! " – стройная девочка- продавщица даже не старалась казаться вежливой – " У нас таких размеров мало. Идите в специализированный. Или худейте…»

Сзади подошла дама в красивом пальто с меховым воротником и шепнула на ухо – «Не обращайте внимания, вы фигуристая, стройная и очень красивая. Я попробую вам помочь, пойдемте со мной».

В ближайшем подъезде, мадам вытряхнула из своей объемной сумки- баула нечто невообразимой красоты, нежное, бежевое, в тоненькую коричневую полосочку, с ажурным отлогим воротничком, точно по полненькой Гелиной фигуре. И, отдав даме почти всю полученную зарплату, Геля обалдело смотрела ей вслед, пока та не скрылась за поворотом.

В накуренной комнате летного общежития было не продохнуть. Девушки сидели на туго застеленной кровати и не успевали улыбаться в ответ всем комплиментам, сыпавшимся на них сплошным потоком. Геля нервно курила, ей совсем не нравилось здесь, было похоже на какое- то кино не очень высокого пошиба, и она уже было намылилась тихо смыться, как дверь очередной раз распахнулась, и в комнату вошел невысокий парень лет тридцати, в светлой водолазке и темными, немного редковатыми волосами, зачесанными назад. У него было смуглое, почему-то загорелое лицо и ласковые карие глаза. Он осмотрелся и направился прямо к ней, подошел, протянул руку. Геля от неожиданности быстро вскочила, затушив и смяв сигарету.

– Володя, будем знакомы.

– Ангелина…

– Какое имя у вас необыкновенное. Это от ангела? Вы похожи… Но можно я буду называть вас Гелей?

Они еще о чем-то говорили и Геля вдруг заметила, что она так и не отняла у него свою руку.

Глава 3. Обман

Что с ней происходило, Геля не могла объяснить. Вроде из неё вынули серединку, тщательно перебрали, отсеяв все лишнее, пустое и ненужное, остальное промыли, натерли до блеска ни вставили назад. Она чувствовала себя свежей, юной и совершенно другой. И еще ей казалось, что он – Володька, был всегда с ними. С мамой. С Иркой. С бабкой Пелагеей и с дедом. Ну и с Борькой и Галиной. Короче они – все были всегда вместе, близкие, родные, а все остальные как-то отодвинулись, исчезли, их образы стали неверными и зыбкими. И еще Геля вдруг очень начала скучать по дочке. Засыпала с трудом и просыпалась ночью, оттого что слышала