но так и не исчерпал все эмоции, что получил за один только сегодняшний вечер. Извини меня великодушно, Михаил, за мой эгоизм и излишнюю словоохотливость. Смею надеяться на то, что тебе будет интересно это прочесть. Всё ещё пребываю в нетерпении, ожидаю твоего ответа. Но не стану торопить тебя. Понимаю я твоё положение. Наверняка сейчас где-то разъезжаете. Быть может, даже за границей. Оно – дело хорошее, путешествия укрепляют всякие узы, а уж тем более те, что соделал сам Гименей.
Искренно твой Георгий Грезин.
10-го апреля.
Вот и мои дела, Мишка, в гору пошли! Не могу поверить, что и до меня, наконец, снизошло благословение небес!
Всю последнюю неделю провёл с Сонечкой. Благодаря ей, кажется, вся природа задышала глубже, заговорила на другом языке. Ветер разнёс по округе дух молодости, вдохнул жизнь в мою иссохшую, очерствевшую душу. Чувствую, как ко мне возвращаются годы утраченной юности… а ведь впереди ещё весь апрель! Иногда, правда, посещает мысля: что же будем мы делать, когда отпуск мой иссякнет? Ведь и Сонечка вскоре вернётся обратно в Новгород – у ней там маменька с папенькой, учёба, а в здешних краях она проездом. Неужто боле не свидимся? Мы твёрдо решили не думать об этом – хотя бы стараться не думать. Опробую учения гедонизма на себе – стану наслаждаться моментом, предамся мимолётному удовольствию.
К слову об удовольствии. Сблизились мы как-то чрезвычайно быстро. Знакомы всего с неделю, а уже делим постель. Думается мне порой, что это пошло, нечестиво, скабрёзно… однако, к чему таковые сомненья? Коли суждено нам вскоре расстаться, а любовь уже набухает, словно почки на ветках сирени, готовится вот-вот зацвести, запестреть нежно-фиолетовой пыльцой на всю округу: так зачем же медлить? Да, быть может, это и опрометчиво, но в такие минуты человеком движет горячее сердце и безудержная страсть, а не холодный, расчётливый разум. А как ты считаешь, Миша? Возьмёшься ли судить нас?
Твой бесконечно порочный друг, Георгий Грезин.
11-го апреля.
Я, Мишка, доныне всегда считал, что меня тянет к Тургеневским барышням. Но Сонечка – она совсем не такая. Яркая, живая; порой не боится пренебречь рамками приличия, местами циничная, но в то же время застенчивая, неуверенная в себе. Никогда ещё на моей памяти человек не совмещал в себе столько противоречивых качеств… В одно время она излишне экспансивная, безмерно сердобольная и донельзя энергичная, а в другое – мрачная, молчаливая, всем недовольная. Настроение крутится, словно карусель. И часто без ведомых на то причин. Но знаешь, друг мой, мне это даже нравится. Я хорошо понимаю её и чувствую. Да и есть в ней что-то такое, что зацепило ещё при первой встрече. Как бы только это все не стало моей гарротой…
Никакой логики или сильного аргумента в подтверждение своих слов я найти не в силах. Однако уверен, твёрдо и бесповоротно уверен, что это решительно невозможно: вряд ли она способна причинить мне боль. А ежели и способна, то делать так она точно не станет – я верю ей. Не знаю, как можно объяснить это чувство… пообщался бы ты с ней лично – понял бы, о чем я. Она располагает к себе, всем видом показывает, что ей не всё равно. Ты, вероятно, со скепсисом отнесёшься к этим моим словам, в чём я тебя не вправе упрекать, но всё же попрошу тебя, Мишка, поверь мне на слово. Я видел много людей, но никому ещё так не открывал душу, как ей. Уж я уверен, что она-то знает тому цену.
Но пора мне. Скрепя сердце, вынужден покамест отложить лист. Ещё многое хочется тебе поведать, но Сонечка вот-вот должна прийти. Частые наши рандеву доводят меня до истомы и беспробудного умиротворения, помогают оторваться от грузных и скверных мыслей. Дни летят быстрее в разы – того и гляди, дождусь-таки момента, когда получу твоё ответное письмо.
Твой преданный и терпеливый друг, Георгий Грезин.
13-го апреля.
Сегодня впервые прозвучали речи о любви. Оно и доселе очевидно было, но ничто не имеет веса без крепкого уверенного слова. В честь события сего я даже написал стихотворение. Вот оно:
Где нежной поступью весна Придёт во мрак слепой луны; Рассыплют вмиг объятия сна Кусочки чёрной пелены.
Из них сгорит одна лишь треть, Я там свои ищу грехи; И, раз уж птицам нужно петь, Кому тогда писать стихи?
И коли некий проблеск света Я вижу, стоя на краю; Под тёплой лирикой рассвета Скажу одно: я Вас люблю!
Давненько не брался за поэзию. Быть может, стихотвореньице-то это далеко не идеально, но и я не поэт вовсе. Однако же, строки эти куда глубже, чем кажутся на первый взгляд – смыслом начинено каждое слово, как я и люблю. Не терпится мне, Миша, поведать тебе о всех тонкостях этого опуса лично. Когда же мы свидимся вновь?
Незадачливый поэт, Георгий Грезин.
14-го апреля.
Сонечка – светлейшая девица. Она стремится помочь всем окружающим её существам, желает окрасить мир в розовые тона. Безусловно, такие интенции со стороны выглядят по-детски наивно. Но именно дети, как известно, есть апогея искренности.
Никогда ещё прежде не встречал настолько ласковую и любвеобильную даму. Каждое её касание исполнено нежности, каждое движение напрочь лишено жеманства. Она напоминает мне котёнка – маленького, несколько неуклюжего и до невозможности преданного, самоотверженного.
Отдельного внимания заслуживает взгляд Сонечки – тот взгляд, коим она одаривает любимого человека. Это ни с чем несравнимо. Думается мне, узреть воочию ангела не так приятно, как застать её драгоценную улыбку.
Сызнова юный, живой и влюблённый Георгий Грезин.
17-го апреля.
Сегодня к ней заходили её здешние друзья. Люди, откровенно говоря, в большинстве своём глупые, заурядные. Не понимаю, что такого интересного она в них нашла.
Я, кажется, не упоминал, что Сонечка пишет стихи. Пишет, говоря начистоту, скверно. Работы её примитивные, серые, совершенно лишены всякой художественной ценности. Более того, если на содержание порой можно закрыть глаза, то так по-дилетантски корёжить форму – это откровенная профанация. Как можно творить поэзию, не соблюдая законов стихосложения?..
Не пойми меня неправильно, друг мой любезный, я не пытаюсь как-то возвыситься на её фоне, не пытаюсь посягнуть на её творчество. Столь рьяное негодование у меня вызвали её гости: ты бы слышал, как они отзывались о её работах! Это не то что слепая лесть – это просто-напросто беспробудное невежество!
Я признаю её талант к музыке: она хорошо играет на пианино, прелестно и завораживающе поёт, но стихи у ней выходят, сказать честно, дурные. Ей я на это намекал, правда, делал это не с такой обличающей прямотой, а старательно подбирал подходящий эвфемизм. Как бы я
Искренно твой Георгий Грезин.
10-го апреля.
Вот и мои дела, Мишка, в гору пошли! Не могу поверить, что и до меня, наконец, снизошло благословение небес!
Всю последнюю неделю провёл с Сонечкой. Благодаря ей, кажется, вся природа задышала глубже, заговорила на другом языке. Ветер разнёс по округе дух молодости, вдохнул жизнь в мою иссохшую, очерствевшую душу. Чувствую, как ко мне возвращаются годы утраченной юности… а ведь впереди ещё весь апрель! Иногда, правда, посещает мысля: что же будем мы делать, когда отпуск мой иссякнет? Ведь и Сонечка вскоре вернётся обратно в Новгород – у ней там маменька с папенькой, учёба, а в здешних краях она проездом. Неужто боле не свидимся? Мы твёрдо решили не думать об этом – хотя бы стараться не думать. Опробую учения гедонизма на себе – стану наслаждаться моментом, предамся мимолётному удовольствию.
К слову об удовольствии. Сблизились мы как-то чрезвычайно быстро. Знакомы всего с неделю, а уже делим постель. Думается мне порой, что это пошло, нечестиво, скабрёзно… однако, к чему таковые сомненья? Коли суждено нам вскоре расстаться, а любовь уже набухает, словно почки на ветках сирени, готовится вот-вот зацвести, запестреть нежно-фиолетовой пыльцой на всю округу: так зачем же медлить? Да, быть может, это и опрометчиво, но в такие минуты человеком движет горячее сердце и безудержная страсть, а не холодный, расчётливый разум. А как ты считаешь, Миша? Возьмёшься ли судить нас?
Твой бесконечно порочный друг, Георгий Грезин.
11-го апреля.
Я, Мишка, доныне всегда считал, что меня тянет к Тургеневским барышням. Но Сонечка – она совсем не такая. Яркая, живая; порой не боится пренебречь рамками приличия, местами циничная, но в то же время застенчивая, неуверенная в себе. Никогда ещё на моей памяти человек не совмещал в себе столько противоречивых качеств… В одно время она излишне экспансивная, безмерно сердобольная и донельзя энергичная, а в другое – мрачная, молчаливая, всем недовольная. Настроение крутится, словно карусель. И часто без ведомых на то причин. Но знаешь, друг мой, мне это даже нравится. Я хорошо понимаю её и чувствую. Да и есть в ней что-то такое, что зацепило ещё при первой встрече. Как бы только это все не стало моей гарротой…
Никакой логики или сильного аргумента в подтверждение своих слов я найти не в силах. Однако уверен, твёрдо и бесповоротно уверен, что это решительно невозможно: вряд ли она способна причинить мне боль. А ежели и способна, то делать так она точно не станет – я верю ей. Не знаю, как можно объяснить это чувство… пообщался бы ты с ней лично – понял бы, о чем я. Она располагает к себе, всем видом показывает, что ей не всё равно. Ты, вероятно, со скепсисом отнесёшься к этим моим словам, в чём я тебя не вправе упрекать, но всё же попрошу тебя, Мишка, поверь мне на слово. Я видел много людей, но никому ещё так не открывал душу, как ей. Уж я уверен, что она-то знает тому цену.
Но пора мне. Скрепя сердце, вынужден покамест отложить лист. Ещё многое хочется тебе поведать, но Сонечка вот-вот должна прийти. Частые наши рандеву доводят меня до истомы и беспробудного умиротворения, помогают оторваться от грузных и скверных мыслей. Дни летят быстрее в разы – того и гляди, дождусь-таки момента, когда получу твоё ответное письмо.
Твой преданный и терпеливый друг, Георгий Грезин.
13-го апреля.
Сегодня впервые прозвучали речи о любви. Оно и доселе очевидно было, но ничто не имеет веса без крепкого уверенного слова. В честь события сего я даже написал стихотворение. Вот оно:
Где нежной поступью весна Придёт во мрак слепой луны; Рассыплют вмиг объятия сна Кусочки чёрной пелены.
Из них сгорит одна лишь треть, Я там свои ищу грехи; И, раз уж птицам нужно петь, Кому тогда писать стихи?
И коли некий проблеск света Я вижу, стоя на краю; Под тёплой лирикой рассвета Скажу одно: я Вас люблю!
Давненько не брался за поэзию. Быть может, стихотвореньице-то это далеко не идеально, но и я не поэт вовсе. Однако же, строки эти куда глубже, чем кажутся на первый взгляд – смыслом начинено каждое слово, как я и люблю. Не терпится мне, Миша, поведать тебе о всех тонкостях этого опуса лично. Когда же мы свидимся вновь?
Незадачливый поэт, Георгий Грезин.
14-го апреля.
Сонечка – светлейшая девица. Она стремится помочь всем окружающим её существам, желает окрасить мир в розовые тона. Безусловно, такие интенции со стороны выглядят по-детски наивно. Но именно дети, как известно, есть апогея искренности.
Никогда ещё прежде не встречал настолько ласковую и любвеобильную даму. Каждое её касание исполнено нежности, каждое движение напрочь лишено жеманства. Она напоминает мне котёнка – маленького, несколько неуклюжего и до невозможности преданного, самоотверженного.
Отдельного внимания заслуживает взгляд Сонечки – тот взгляд, коим она одаривает любимого человека. Это ни с чем несравнимо. Думается мне, узреть воочию ангела не так приятно, как застать её драгоценную улыбку.
Сызнова юный, живой и влюблённый Георгий Грезин.
17-го апреля.
Сегодня к ней заходили её здешние друзья. Люди, откровенно говоря, в большинстве своём глупые, заурядные. Не понимаю, что такого интересного она в них нашла.
Я, кажется, не упоминал, что Сонечка пишет стихи. Пишет, говоря начистоту, скверно. Работы её примитивные, серые, совершенно лишены всякой художественной ценности. Более того, если на содержание порой можно закрыть глаза, то так по-дилетантски корёжить форму – это откровенная профанация. Как можно творить поэзию, не соблюдая законов стихосложения?..
Не пойми меня неправильно, друг мой любезный, я не пытаюсь как-то возвыситься на её фоне, не пытаюсь посягнуть на её творчество. Столь рьяное негодование у меня вызвали её гости: ты бы слышал, как они отзывались о её работах! Это не то что слепая лесть – это просто-напросто беспробудное невежество!
Я признаю её талант к музыке: она хорошо играет на пианино, прелестно и завораживающе поёт, но стихи у ней выходят, сказать честно, дурные. Ей я на это намекал, правда, делал это не с такой обличающей прямотой, а старательно подбирал подходящий эвфемизм. Как бы я
