свою жизнь? Не так уж и страшно. В эту секунду меня пронзила адская головная боль, мозг сковало льдом, а душе стало зябко.

– Иди навстречу своей судьбе, зажги себя или стань пеплом, иди ко мне, и я покажу настоящую смерть, – знакомый голос заставил меня стать на колени и отдать себя на растерзание кошмаров, которые показывали мне все те же старые картины смерти.

Через некоторое время я смог поднять свое несчастное тело и заставить себя идти вниз в это мертвое царство смерти. Засунув книгу с карандашом за штанину, я отправился в путь.

Войдя на территорию этого огромного могильника и застыв в ожидании страшного, в ответ услышал только шепот и шелест, как будто вокруг меня происходили бытовые повседневные дела, где-то что-то возилось, где-то гремело, слышались шаги, но все было пусто, то, чего я боялся, вот он конец, вот эти тела находятся там, в земле, где есть только яма и гроб, превращающиеся в черную, непроглядную пустоту.

Страх опять сковал меня, заставив согнуться, закрыть всего себя руками. Я был над могилой, открыв глаза, увидел, что на всех могилах нет ни имен, ни дат, просто камни, обозначающие место. Вот так мы выглядим для смерти. Кошмары исчезли, но не удалось мне пройти и 5 метров в глубину, как они вернулись, но уже в телесной форме. Три существа появились передо мной, не могу точно их описать, ведь, как мне кажется, я видел только лица. Не знаю, было ли у них тело или только эти ужасные мраморные лица с отсутствующими глазницами, раздвоенным носом, огромными губами, которые, кажется, вечно дрожали или же елозили друг по другу.

– Нет, нет, нет, нет. За, что мне все это? – попятившись назад, я споткнулся об ниоткуда взявшийся корень какого-то дерева.

Первое лицо подалось вперед, его губы начали шевелиться, но делали это не в такт.

– Так это он? – произнес он почти беззвучно.

Второе лицо стояло чуть позади.

– Дааа! Это он! Точно он! – рот на этом лице раскрывался, широко напрягая все мышцы, оно делало это так громко, что хотелось закрыть уши и забыться.

Третье лицо подплыло к остальным, место, где оно парило, было мокрым.

– Наконец-то, а то уже заждались, – произнесла она, и сразу стало очень грустно. – Мы будем развлекать тебя, пока она не придет, а то ведь у тебя здесь и места даже нет.

Сидя на земле и старясь думать о чем угодно, но только не об этом, я мог только слушать с открытым ртом, надеясь, что это скоро прекратится, ведь у меня уже кончаются силы, я понимаю, что это сводит с ума и приносит боль, а лица только надвигались, меняясь местами.

–Что ж давайте представимся этому несчастному. Я Силентиум, тот, кто первый встречает каждого, – представилась первая голова.

–Я Клемор, – закричала вторая голова. – Прихожу следующим и ухожу, разрывая и оставляя шрамы.

– Моя очередь представиться, – наплывала третья голова. – Лакримис, имя, которое я ношу, та, которая задерживается надолго и перед уходом оставляет моего питомца, песика Тристити.

– Но ты не относишься к тем, кого мы так должны встречать, тебя уже встретили, а значит, мы можем позабавиться. У тебя есть все еще тлеющий уголь, дай его нам, и мы поможем тебе выбрать местечко поудобней в этой земле. Если же ты будешь сопротивляться, то мы заберем его силой, ты превратишься в пепел, жалкий отзвук, а мы сможем почувствовать тепло, которое покинуло нас многие века назад, – произнесли все трое.

– Пошли прочь, не смейте меня трогать, – мне хотелось исчезнуть, сейчас я был готов на все. Лица приближались ко мне, вместо огромных губ блестели тысячи мелких клыков, наполнявших рты этих тварей. Я подумал, вот она, смерть моя, в эту же секунду лица застыли, ухмыльнулись и произнесли в унисон:

– Не мы, но ты сам ее позвал.

Глава 3

Земля разверзлась, я летел вниз, боясь даже вздохнуть. Мир пропал, превратился в темноту, я замечал, как отовсюду на меня глядели тысячи маленьких глаз, шурша, поочередно перемигиваясь, обсуждали, как они будут обгладывать мое ненужное тело, в то время, когда меня самого уже не будет. Наконец я почувствовал удар, который говорил мне о не очень мягкой посадке, но боли не было, был страх, от удара у меня вылетела книга. Я проследил за дугой и видел приземление, при котором она начала мерцать пламенем, освещая черты маленьких уродцев, ждущих, когда меня покинет рассудок. Огромные глаза, улыбка, показывающая неестественно большие клыки, которые пробивали рот некоторым из чудовищ, из щелей при движении челюстями сочилась едкая кровь, капая на черный пол, она издавала шипение. Их серая кожа обтягивала мускулистое, но сгорбленное и уродливо бугристое тело, короткие ноги и длинные лапы с острыми когтями начали цеплять фолиант, но как только один из них хватал его, то тут же вскрикивал в агонии и растекался по полу гадко пахнущей жижей. Уголек, как будто въевшийся в мое тело, заставлял меня самого излучать еле заметный красный отсвет. Рывком встав и побежав в сторону единственного предмета, излучающего свет, я несся, отбиваясь от тысячи лап, которые рвали и щипали меня. Они визжали и мечтали урвать теплый кусок, надеясь зажечь себя.

Писк и крик наполняли воздух, я подпрыгнул и, распластавшись в воздухе, приземлился на нескольких тварей и схватил книгу. Прижав ее к себе и свернувшись клубком, я чувствовал, как меня кусают, рубят, шипят; я кричал от боли, а уродцев становилось все больше, уже с трудом дышал, но чувствовал, как много крови вытекает вместе с откусанными кусками меня. Перед тем как закрыть глаза навсегда, я видел, как уродливые пальцы лезут мне в глазницу, они искали пламя, но нечего не получалось. Уголь затухал. Наступила тишина и пустота. Мой мозг давал понять, что даже если я мертв, то все равно могу думать.

Не знаю, сколько прошло времени, иногда слышался приглушенный смех, шаги и видения совсем как там, в реальности, где я жив и, наверное, счастлив. Наконец-то мне кажется, я могу открыть глаза, и пошевелить конечностями, которых до этого не было. Какое же это было удовольствие, но единственное, что портило момент, так это ощущение под пальцами дерева. Начал шевелиться и везде втыкаться в стены. Я осознал, что нахожусь в гробу. Страх наполнил мое тело, как цемент, все чувства вернулись ко мне, я стонал, пронзенный болью, тело выгнулось, как струна, но стены гроба не давали сделать мне никакого движения. Пытаясь успокоиться и подумать, я слышал, как вокруг меня копошится какая-то жизнь, роя то, что было за стеной от меня.

Воздух начинал заканчиваться, пальцы стирались, разбиваясь об дерево. Тут я вспомнил о книге и решил вынуть ее, чтоб посветить, с трудом изогнув спину, я достал ее из штанины. Как только свет упал, на стене моей тюрьмы мне были отчетливо видны выбоины в гробу. Тут были