противника, казалось, росли с каждым днём, и причиной тому была деревня, жители которой оказывали помощь восставшей стороне продуктами и запасами воды.

Хатояма кусал ногти и в своей ставке измышлял план, согласно которому можно было бы подорвать позиции противника. И он нашёл способ. Тот час же было приказано забросать ручей, ведущий в деревню, камнями, вода стала мутной.

Расчет Хатоямы был прост: жителям в отсутствие пресной воды не будет дела до своих воинов, а ближайший источник лежит в трёх днях пути к Востоку.

Так и произошло: через пять дней поселение стало пустеть. Некоторые жители примкнули к лагерю, остальные ушли на помощь сопротивлению. Итак, перелом наметился.

Мидзуко Хатояма выставил для сражения всех воинов, включая резерв. Но ответного выпада не последовало. Леса безмолвствовали.

И вот здесь замечательный командир допустил грубую ошибку. Он решил послать лазутчиков вперёд. Ни единый крик не нарушил спокойствия вечера. Из пятнадцати человек в лагерь вернулось только четверо. Старший из них не без страха и восхищения говорил о ловких воинах в тёмных костюмах, «взбегавших по стволу дерева и, отталкиваясь ногами, зигзагами уходивших вглубь леса».

Назвав рассказ полной чушью, Хатояма выругался и прибавил, что денег на таких профессионалов у деревенских нет и быть не может. В рядах солдат зазвучало слово, такое же таинственное, как и спустившаяся с неба ночь, – синоби.

IV

Осира и Осага вернулись с добычей. Они под связанные руки волокли щуплого вояку с кляпом во рту. Лазутчик был пойман ими прямо возле стены лагеря, и то потому, что тень выдала его.

Хатояма разогнал собравшуюся толпу и взял пленника под свою опеку, а точнее, под строгий надзор. Он также опасался, что физическая подготовка синоби поспособствует побегу врага.

По всей науке допрос Мудзуко Хатояма не откладывал и решил вытрясти из ниндзя все сведения, касающиеся диспозиции противника у себя в ставке.

Тем временем Тэнгой и Таки обмыли свой успех и преспокойно грелись у костра, наблюдая за действиями своего начальника, пока последующие события не привели теперь уже Осагу в состояние сильного душевного волнения.

Через десять минут пыток из шатра стрелой вылетел Хатояма. Побегав туда-сюда, он вновь вернулся к допрашиваемому, но под пологом уже была какая-то возня, после чего из шатра с визгом выбежал помощник Хатоямы Хасимото, зажимая ладонями окровавленный нос. Его окружили сослуживцы и начали расспрашивать, отчего тот кричал. Сквозь невнятные объяснения окружающие поняли, что Хасимото обманулся, поверив в то, что лазутчик расскажет все только ему, Хасимото, последний подошёл ближе, желая разобрать приглушённый шёпот пленника. О дальнейшем можно было догадаться.

После того, как Мидзуко Хатояма ворвался в шатёр, всё было кончено в считанные минуты. Синоби так ничего и не сказал. Мужество его поразило даже опытных воинов².

Хатояма казнил пленника, вспомнив не к месту притчу о самурае, убившем осуждённого, который дал обещание доказать свою невиновность с того света: его отрубленная голова по уговору должна была укусить камень³. «Может, и у этого впоследствии язык развяжется», – цинично заметил Мидзуко с кривой улыбкой, отвернувшись от приговорённого к неизбежному врага.

Как уже говорилось, Осага Таки после произошедшего находился в состоянии сильнейшего душевного волнения. Это его состояние по сравнению с икотой Осиры не передавалось описанию. Он просто молчал, и это молчание показалось брату угрожающим. Но не оно испугало юношу.

Да, Осага молчал. Но говорили его глаза. Взором, полным ненависти, посмотрел он прямо на проходившего мимо него Мидзуко Хатояму. Впервые что-то дрогнуло в несгибаемом воеводе. Немой диалог длился лишь мгновение, но и его было достаточно, чтобы трое свидетелей этой немой сцены, Осира, Осага и Хатояма, поняли весь смысл неприкрытого вызова.

V

Все знали негласный обычай: самурай имеет право убить всякого, кто не выразил должного почтения. Мидзуко Хатояма ограничился малым.

Суд над Осагой Таки состоялся вскоре после рассмотрения обстоятельств дела самурай-докора⁴. Решение было таково: Осага был командирован в один из провинциальных полков гундан. Таки не успел как следует попрощаться с братом. Всё, что успел сказать Осира в утешение, это то, что Хатояме далеко до мужества и храбрости отважного Кусуноки Масаситы⁵, истории о котором так часто слышали братья в их детстве. С тех пор они не виделись.

VI

Зимой Осира Тэнгой напал на след уже почти три года терроризировавших полк Хатоямы синоби. От их рук погибло множество ставших Осире за последнее время близкими сослуживцев. Долг верности Тэнгою напоминали два сплетённых между собой дракона, выгравированных на лезвии его катаны, – символ власти самураев.

Тэнгой преданно помогал своему командиру. Нет, Осира не был слеп, ведь он знал, что жестоки обе стороны. Тэнгой не мог покинуть службу – он ясно помнил тех драконов и день принесения им присяги. Таким образом, он не мог быть ни в стороне, ни перейти в лагерь противника. Поэтому Осира решил так: всё, что бы он ни делал теперь, он будет делать во имя долга.

След, который отыскал Тэнгой, привёл небольшой отряд Осиры в горы, где располагалась какуредзато – почти легендарная, скрытая деревня синоби.

Хатояма же не желал бездействовать, силы его подчинённых за три года кровопролитной борьбы с ниндзя были истощены. Жажда мести владела умом полководца, и, покинув свою ставку, Мидзуко Хатояма теперь плечом к плечу стоял с Осирой Тэнгоем перед представшем их взору убежищем синоби. Главнокомандующий расставил бойцов возле каждого входа. По команде самураи ворвались в жилище ниндзя и замерли. Деревня синоби была пуста.

Чутьё Тэнгоя сработало моментально: он буквально вытолкал из хижины всех солдат, что вошли с ним.

Тут же воздух был пронзён целым потоком из свистящих звуков, и, казалось, невероятное количество блестящих чешуек замелькало среди отряда. Сюрикэны⁶ без разбора вонзались в деревянные опоры, доспехи, тела. Чем они стремительнее сыпались градом из ниоткуда, тем больше самураев, как подкошенных, валилось с ног.

Выхватив меч, Осира Тэнгой стал отступать к мосту возле реки, прикрыв собой Мидзуко Хатояму. Оставалось всего пару шагов, как вдруг из воды стремительно возник, как фантастическое видение, оставляя тысячи водяных брызг, воин в чёрной одежде как и у других синоби, только вместо обычной, скрывавшей лицо, повязки на нём была красная маска, напоминавшая маску театра «Но» для демонических ролей.

Осира только-только успел заметить в руке неизвестного в маске