отвлеклась, так он наносил целую гору. Пришлось потом часть во двор возвращать. Спал Потап у теплой стены, примыкавшей к русской печи. Приучила его Ирина и в магазин за покупками ходить, где продавец к визитам, хотя и грозного, но вежливого мохнатого покупателя привыкла. В корзинку Ирина клала кошелек с деньгами и записку с названием товаров. Когда денег было больше, девочка ему говорила:

– Потап, жди сдачу.

А если в кошельке было под расчет, предупреждала:

– Сдачу не надо.

Однажды засуетилась и позабыла о напутствии, а денег в кошельке было в самый раз, но Потап то об этом не знал. Продавец по записке и сумме денег, наполнила его корзину продуктами, среди которых было и любимое лакомство косолапого – сгущенное молоко.

– Все, Потап, иди, гуляй, мы в расчете,– сделала ему прощальный жест рукой женщина. Но Потап стоял ни с места, где, мол, сдача. Полчаса простоял у прилавка, пока Ирина, обеспокоенная его длительным отсутствием, сама не наведалась.

– Ох, девичья память, надо узелки завязывать, – по взрослому укорила она себя за забывчивость и тут же нашла выход из ситуации. Подала несколько монеток продавцу и та положила их в медвежью лапу. В знак благодарности Потап кивнул головой. Помня об этом случае, Ирина, отправляя его за покупками, не забывала о напутствии.

Тем временем Остап подружился с рыбаками, с овчаркой Гердой и котом Адонисом. Рыбаки научили его драить палубу шваброй, тянуть сети с уловом. При этом он умудрялся первым попробовать рыбу, будь то ставрида, сельдь, скумбрия или мойва. Во время короткого досуга Остап по просьбе старпома Дмитрия и кока Сидора развлекал рыбаков.

Заслышав звуки аккордеона или гитары под умелыми руками радиста Артема, он плясал на палубе и в награду получал сгущенное молоко. Оно, как и мед, не случайно медведи совершают походы на пасеку, самое любимое лакомство. Лишь одного боцмана Никифора Остап невзлюбил за его своенравный характер. И однажды летом, когда боцман на него накричал и замахнулся, Остап сгреб его в охапку и бросил за борт траулера. Тот конечно, как пробка, всплыл, но обиду на Остапа затаил и пожаловался капитану. Уговоры старпома и других рыбаков, полюбивших косолапого, на капитана не повлияли. По возвращению в порт устроили медведя в зоопарк. Такая же судьба постигла и Потапа, где братья, наконец-то, повстречались.

Ивана Лыкова, как человека военного, майора авиации, живущего по приказам, перевели из Мурманска в Крым. С Потапом пришлось расстаться. Ведь он подрос и изба для него стала тесновата. Новым жильем для Потапа стал зоопарк, где его вместе Остапом поместили в отдельный вольер. Ирина, да и сам Иван, считавшие зверей членами своей семьи, тяжело переживали эту разлуку. Ирина, вытирая с ресниц слезы, заметила, что и у Потапа тоска и печаль в больших слезящихся глазах.

– Папа, он тоже плачет,– вздохнула девочка.

– Словно человек, все понимает, – с грустью ответил отец и напомнил. – Прав, Антуан де Сент-Экзюпери, автор «Маленького принца», мы в ответе за тех, кого приручили. Братья наши меньшие, тоже чувствуют и страдают от разлук с добрыми сердечными людьми. Но, к сожалению, в этом мире не прожить без тревог и потерь.

Они пошли от вольера, а Ирина все оглядывалась на Потапа и Остапа и боль сжимала ее маленькое доброе сердце.

Орел Степа

Молодой орел впервые самостоятельно взлетел с вершины кургана на охоту. Распластав крылья в потоках воздуха, он парил над степью, высматривая добычу. От его зорких глаз не могли затаиться ни серый заяц, петлявший по степи, выжженной горячим солнцем, ни перепелки и куропатки…

Он выбрал дичь крупнее – зайца и, нацелившись, камнем упал с высоты, как учили его родители, Но эта наука продолжалось недолго – отец-орел попал в ловко расставленные силки, а мать подстрелил охотник, превратив в чучело для зоологического музея. Не хватило молодому орлу сноровки и точности. Опытный заяц, напуганный стремительной тенью, отпрянул в сторону и сиганул по кочкам, только пятки замелькали. Орел, приготовивший для атаки острые когти и клюв, ударился о жесткую землю и подвернул левое крыло. Подскакивая, попытался взлететь, но крыло беспомощно обвисло. В отчаянии клекотал, но оторваться от земли так и смог.

Еще издалека его увидел пес Вулкан, помогавших чабану Якову Брусову управляться с отарой овец цигейской породы. Он остановился в трех метрах от угрожающе клекотавшего с открытым клювом орла. Залаял, оглядываясь на хозяина. Яков подошел, внимательно осмотрел птицу.

– И как тебя угораздило поранить крыло? – произнес чабан. – Следов борьбы, клочьев шерсти, перьев, пятен крови не видно. Наверное, по неопытности. Такое случается с молодыми и слишком самоуверенными орлами. Если оставить тебя здесь в степи, то пропадешь без воды и пищи или лиса задерет и полакомится. Заберу я тебя, домой. Авось поправишься и тогда вольному воля. Да и сыну Вадику будет о ком позаботиться.

Изловчившись, Брусов набросил на раненую птицу тонкую капроновую сеть, которую, как и другие полезные вещи, носил в большой сумке вместе с водой и провиантом. Вечером, когда на небе проклюнулись яркие звезды и в зените повис ковш Большой Медведицы, пригнал овец на кошару. Отару оставил под присмотром сторожа и Вулкана, а сам с раненным орлом, окрестив его Степой, заторопился проселочной дорогой в поселок городского типа с двух и пятиэтажными зданиями. Там он проживал с сынишкой – восьмилетним Вадиком. Застал его за подготовкой домашнего задания. Он учился во втором классе.

– Пап, почему так долго, мне без тебя скучно, – упрекнул он и поинтересовался, глядя на трепещущий мешок в отцовской руке. – Что у тебя там, ягненок, Бяшка-кудряшка?

– Теперь тебе не скучно будет, – хитро усмехнулся Яков и аккуратно вытряхнул молодого испуганного орла. Он забил здоровым крылом по полу, норовя спрятаться в дальний угол.

– Вот это да! – восхитился мальчишка, приблизившись к птице. – Это беркут? Кто его поранил?

– Степной орел, поэтому я назвал его Степой,– ответил отец.– Молодой еще, неопытный, неудачно атаковал дичь, вот и пострадал, подвернул крыло. Но дело поправимое. Сейчас мы его перевяжем и, до свадьбы, крыло заживет. Думаю, что вы подружитесь.

– Конечно, подружимся, – ответил сын. Яков аккуратно перевязал крыло бинтом. Накормили Степку зерном, напоили водой и определили место в углу комнаты. И он начал привыкать к жизни в необычных условиях. Однажды, спустя неделю, возвратившись с занятий, Вадик увидел в комнате, где проживал Степа, на полу осколки стекла от вазы и понял, чьих это крыльев дело. Постарался скрыть следы, но отец его застал за уборкой помещения.

– О-о, поправился наш Степан, если на