собственное тщеславие воочию, мы не поверим. Но любовь, как и одинокая звезда по имени солнце, гораздо проще – то, чем она является, нам трудно увидеть (либо вредно для здоровья).

Настоящая, искренняя и честная любовь действительно существует. Из-под гнёта безнравственных ценностей и сомнительного недопотенциала она рвётся как тот подсолнух навстречу к ясному небу, но не может дотянуться. В угарном воздухе назойливо фонит дешёвым латексом, бутафорным парфюмом, разбавленной спиртовкой, да чем угодно, только не этим словом. И она живёт, как ультрафиолет в глухом пространстве, который видят только те, кому нужно видеть.

Настоящая любовь подразумевает под собой два направления, которые в особых условиях и вовсе становятся единым (та самая вечность). Первое чувство, которое возникает при встрече с будущим объектом бесконечного восторга, можно назвать любовью при условии, что вам от него ничего не нужно. То есть, вы не нуждаетесь в знакомстве, длительном общении, деньгах, социальном статусе, сексе, продолжении рода и т.д. В противном, вы просто удовлетворяете свою потребность, даже если романтическими (не факт) вздохами сопровождаете банальное «мне хочется тебя узнать».

Объект восторга живёт на планете Земля, рядом с Вами – этого достаточно. Приливы и отливы космического мусора никак не связаны с вашими, так называемыми, чувствами. Если в грудь всажена стрела с острым наконечником, это не значит, что ваше сердце навеки принадлежит человеку, даже не знающему о вашем существовании, но значит, что у вас есть неудовлетворённая потребность. Вам отчаянно хочется ворваться в жизнь своей любви, быть частичкой целого, быть по-настоящему нужным и любимым, найти в этом человеке себя. Это не любовь, это потребность. Потому что со временем вы найдёте себя в объекте восторга, и подобное отражение в зеркале может показать вам чудовищ.

Единственное, что вы можете предложить человеку во имя межгалактической любви – поделиться с ним опытом и знаниями, получив то же самое взамен. Подобная благодетель в виде сделки иногда рождает настоящую дружбу, а потом, оглянувшись на скелет в шкафу, и любовь. В остальном ваша любовь лжива и обманута, если вы стремитесь «быть» с человеком. Вы тонете в пучине инфантильных иллюзий, затягивая с собой объект своего восторга. Это любовь? Нет, это глупость.

Следующий, и последний способ доказать истинность вашей любви – жертвенность. Нет, это не милосердие ко всему сущему, что прикасается к вашему объекту (родители, друзья, коты), и не студенческое смирение с явными либо скрытыми недостатками и комплексами, а потеря всего, что у вас есть. Да, если вы готовы выйти в открытый космос абсолютно голым – поздравляю, вы влюблены по-настоящему. Не будьте уверены в том, что это так легко – потерять даже самого себя. Это не безумие, а жертва. Это тот самый замкнутый контакт, зияющий сквозь чёрные дыры ультрафиолета. Где-то там вы бродите в лишнем для геометрии пространстве, но что вам – вы, если это настоящая любовь.

Человек существует ради самого себя, а уже после – ради блуждающих вокруг его дома истин. Любой поступок имеет свою причину, любая объективность имеет свой субъективный взгляд. Люди живут друг с другом во имя похвалы самолюбию, возвышению скуки, удовлетворению любой нужды (даже не нужной). Живут, потому что не могут выбраться из зоны комфорта, живут, потому что не умеют жить, живут, потому что больше нечего делать. А ведь раньше приносили на алтарь свои души и присягали на верность.

Ничего страшного, это не солнце, не ультрафиолет. Продолжайте свой уникальный род, но не проводите митинги во имя своей «любви». Я тоже отлично знал, как и Павлович, что такое любовь, пока не влюбился. Пока не упал в цифровую яму информационной чепухи, которая витала в моей голове и убеждала в чувствах. Можно быть счастливым, жить с прекрасным человеком, но не любить – провести благодетельную сделку. Можно сжигать мосты, рвать оголённые провода зубами, топтаться по стеклу и орать в метро – это не любовь, это бардак в голове.

Ещё можно перечитать тонну философского материала и согласиться с Артуром. Испытать непревзойдённые эмоции (мне так с ним хорошо!), получить полезные подарки и чуткие знаки внимания, а после разбиться о бетонную стену на скорости 160 км/ч на каком-нибудь розовом кабриолете (и причина тому – любое недовольство относительно характера, взглядов, интересов и проч. – раньше нравились друг другу или убеждались?)

Любовь не слепа, её просто нет в привычном для философа измерении. Он через отчуждение пытается избавиться от материальности, забыв о том, что и само отчуждение материально. Настоящая любовь – вам не нужна, настоящая любовь – та, которой вы отдадите всего себя, даже с любимым свитером. Вам не нужно присутствие обаятельного объекта восторга в вашей жизни, только в случае, когда звёзды (ультрафиолета) действительно начнут сиять в особом спектре. Планета не перестанет кружиться, гравитация не выветрится в форточку, потому что я люблю этого человека, по-настоящему, значит, готов жить вне его сказочного мира. И если придёт неизвестный никому отряд в наш город, как в том стихотворении, то я буду готов остаться вместе с тобой под обломками, пусть даже мы никогда не увидим солнечного света.

XXVI

Иногда мне кажется, будто ты насмехаешься надо мной. С тобой, как с воображением – вижу что-нибудь новое, и оно становится шире, ярче, восторженнее. Чувство присутствия тебя в моей жизни – симптом из медицинского справочника, ведь думать ежедневно об одном человеке ненормально. И дело вовсе не в том, что меня называли то философом, то психом, а в том, что при двух вариантах развития событий – я всё равно не буду счастлив. Как же мне добраться до твоего сердца.… Знаю, за этим следует что-то схожее с «это очень смешно», «ну такое», «меня всё бесит». А потом можно оставить небрежную подпись, глупые юности признания и открытый сердечный финал: «Искренне, твой воздыхатель».

Моя истинная любовь, моя бесконечная фрустрация. Насколько пустыми могут быть слова и насколько всесильными, чтобы переубедить в отсутствии пустоты. Маленький мальчик читает неизвестную мне книжку об аутичном детективе: пометка бросает вызов будущему, но чрезмерное производство уменьшает ценность собственного занятия. Скоро будут книжки, рассказывающие нам историю о том, что никакой истории здесь нет. Или о том, что история должна быть, но автор, в силу тех или иных гедонических причин, передумал её рассказывать. Буквы меняются местами, слова красиво изгаляются в неаккуратном испражнении геометрии, а главные герои, оттого и герои, что главные.

Если поймать одного бешеного