''Вот скажи мне, американец, в чём сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. А я считаю, что сила в правде. У кого правда – тот и сильней''.

из кинофильма ''Брат 2''

Глава 1. Один в поле не воин

12.00, 28 августа

Чёрная ''тойота'' и ''девятка'' тормознули около рынка. Из первой, с места водителя, бодро вылез высокий парень лет двадцати пяти, в чёрном костюме, в белой рубашке с галстуком цвета грозового неба, чёрных лёгких туфлях и с не менее чёрным кейсом в руке. Его овальное лицо и тёмные, глубоко посаженные глаза были абсолютно спокойны. Казалось, что этот человек знает все свои действия наперёд, словно всё расписано в невидимом и известном только ему плане. Движения его были выверены и точны. Ни грамма лишнего.

Из ''девятки'' нехотя вылезли два лысых амбала, ростом под метр девяносто, в спортивных костюмах. Типичные представители накаченной низкоинтеллектуальной молодёжи. Один из них быстрым шагом подошёл к ''тойоте''.

– Юра, откуда начнём? Как всегда с начала рынка? – обратился он к молодому человеку в чёрном костюме с кейсом.

– Конечно, болван. Сколько раз повторять. Усёк наконец? – обрушился тот в ответ.

– Да, да, – и быстро развернувшись, вышибала отправился за напарником, оставшимся в машине.

Эта троица выдвинулась к началу рынка, где располагались, в основном, продуктовые палатки. Проходя вдоль них амбалы по очереди подходили к дверям, хозяин палатки впускал их, следовал непродолжительный диалог и вот уже вышибала выходил с некоторой суммой в руке. Тут же открывался чёрный кейс Юры, и всё складывалось туда. До копейки.

12.15, 28 августа

Электричка остановилась на платформе ''Михайлово''. Из вагона вышел среднего роста парень крепкого телосложения. Голубой берет с кокардой посередине, камуфляж, сержантские лычки и начищенные до блеска берцы придавали и без того мужественному лицу особые черты. Его слегка выцветший на солнце камуфляж имел три нашивки. Над левым нагрудным карманом была нашивка, обозначающая группу крови и резус фактор. Под ней, чуть ниже, располагался жёлтый минус – знак о лёгком ранении. Над правым карманом – сокращение ''ОСН''.

Несмотря на тяжёлый вещевой мешок, Сергей Фомин шёл быстрой, лёгкой, пружинистой походкой. Все его мысли в этот момент были о доме, о родных, из которых здесь осталась только мать, о девушке, которую он не видел уже четыре года, а последнее письмо получил от неё ровно полгода назад. Почему-то с ней у него не получалось переписываться: на три его письма она отвечала лишь одним. Может и почта виновата. А может… Не хочется думать о плохом. Матери в последнем письме он сообщил, что недавно вручили ещё медаль за успешную операцию, и что через пару месяцев приедет домой. Домой… Одно это слово заставляло его в минуты полной опасности оставлять свою голову абсолютно холодной и трезвой. А без неё никуда. Одна ошибка, одна невнимательность и… поедешь домой в свинцовом саркофаге. Матери и так нелегко одной после того, как муж ушёл. А если ещё и это… Она не переживёт…

– Здорово, служивый, – вывел Сергея из раздумий какой-то дед. – Помоги чем можешь.

Протянутая рука, лысый обгоревший на августовском солнце череп, закрытый с грехом пополам рваной бейсболкой, рваный и грязный камуфляж песчаной расцветки или точнее всё, что от него осталось, в которых ходили наши военные в горах Афганистана, полное отсутствие какой-либо обуви – всё это придавало этому несчастному человеку ещё более жалостливый вид.

Не задумываясь, Сергей засунул руку в карман, нащупал первую попавшуюся бумажку и вытащил. Протянул старику десятку.

– Держи, дед.

– Спасибо, богатырь… Знаешь такую пословицу ''На Бога надейся, а сам не плошай''? – взяв деньги, произнёс старик.

– Слышал.

– Тогда удачи тебе. Она тебе пригодится, – прищурившись одним глазом от яркого солнца, напутствовал дед.

– Спасибо.

Одновременно отвернувшись друг от друга, каждый пошёл в свою сторону, по своим делам, к своей цели.

''А дед провидец что ли?'' – подумал Сергей, вспомнив, что та же самая пословица выгравирована у него на жетоне. И вообще, такие отличительные жетоны носил только их отряд. Отряд специального назначения при Миротворческих Силах от Российской Федерации в Югославии. Это было полное название их подразделения.

О них знали немногие. Только Генеральный Штаб и штаб ВВС. И попадали туда, к ним, не случайно, а через жёсткий отбор. Наверное, самый жёсткий, который существует на Земле. Чего только стоит экзамен по физической подготовке, не говоря уже об экзамене по выживанию. Даже прославленный и всем известный Французский Легион и в подмётки не годится.

Свернув на знакомую с самого раннего детства улицу, Сергей без труда нашёл свой дом, свой подъезд. Поздоровавшись с сидящими около подъезда бабушками, которые проводили его оценивающими взглядами, он поднялся по лестнице на пятый этаж и постучал в обшарпанную дверь.

13.10, 28 августа

Роскошная двухэтажная дача с бассейном, располагавшаяся в пяти километрах от города, имела автостоянку на шесть машин, великолепный фруктовый сад и не менее впечатляющий двухметровый кирпичный забор. Всё говорило о том, что хозяин сей дачи занимает хорошее положение и у него есть конкуренты. А иначе, зачем ему такой забор?

На автостоянке находились ''девятка'', ''тойота'' и джип ''ниссан''. Все чёрные. В принципе, ничего удивительного. У них все машины чёрные. Да они и сами чёрные. И банду их ''Чёрной'' называют. Так и говорят в народе: вон, ''Чёрные'' приехали, сейчас дань собирать будут.

И управы на них нет. Пытались первое время менты порядок навести. Вроде городок то небольшой. Но не смогли. Троих ментов убили в перестрелке и смылись. А через неделю, отсидевшись в соседних деревнях, вернулись. И главный их, Арзен, сразу в наглую к начальнику милиции прикатил: ''Начальник, тебе не звонили?''. Тот было вскипел, но… раздался телефонный звонок. За три секунды лицо у подполковника стало из багрового белым. Он сел в кресло. Он не мог оторвать ухо от трубки. Он не произнёс ни одного слова в ответ говорившему. Лишь когда раздались короткие гудки, он медленно положил трубку на телефон и прошипел: ''Пошёл вон!''

Нет на них управы. И не будет.

В комнате на втором этаже в мягком кресле перед небольшим столом сидел Арзен. В его 28 лет лицо даже в минуты покоя и наслаждения искажалось какой-то злостью. Глаза его выражали презрение ко всему окружающему. А манера поведения вообще у нормального человека вызывала опасение. Причём сразу, без приглядывания. Первое же мнение об этом человеке било в точку без промаха.

Рядом, на диване, с кейсом в руках расположился Юра. Ещё двое, с которыми Юра делал