ними не говорят.

Ещё одно утро, Ма пропускает два первых сигнала будильника и ждёт третьего. Па не слышит ни одного, спит, поскрипывая во сне зубами и укрывшись с головой. Ма не просыпается, механически встаёт с дивана, идёт на кухню, нажимает кнопку на электрическом чайнике, уровень воды сейчас её не беспокоит, она умывается холодной, ледяной водой и теперь доливает воду в чайник из пятилитровой бутылки. Нужно сделать несколько дел одновременно, чтобы успеть выйти вовремя. Ни одно дело из-за спешки не завершено, о качестве и говорить нечего. Единственное, что удаётся Ма — одеться, обуться, поцеловать сквозь одеяло спящего Па и выйти в подъезд. Замок входной двери закрывается на два оборота, Ма дёргает ручку, проверяя, закрыта ли дверь — вдруг ей всё это снится, она уйдёт, а дверь останется открытой и к Па с Анни придут воры или убийцы-из-принципа и они не убегут и не дадут отпор, потому что спят. Ма спать некогда, Ма зарабатывает.

Следующей должна проснуться и уйти Анни. Ничего она никому не должна, конечно же. Убить время с утра и до вечера. Время, проведённое с Па — если она решит не идти в школу — зря потраченное время. Впустую растраченные десять часов жизни Анни, кто бы знал, считает она, сколько уже прожила и сколько ещё проживёт.

Последним просыпается Па. 10 или 11. Па резко встаёт с дивана, будильники не звонят и ни о чём ему не напоминают, идти ему никуда не надо — так считает Ма (и другие их родственники тоже; вот же не повезло бедной Ма — безработный муж, она всё равно когда-нибудь уйдёт от него, программируют себя и Ма эти родственники, она найдёт поинтереснее и поумнее, умеющего зарабатывать и содержать семью; где-то на заднем плане этих обсуждений Ма трясёт от рвотных спазмов — гипотетические новые члены). Па сначала проверяет соцсети, пьёт холодный кофе пармалат с печеньем, занимается самокопанием и самоуничижением, после кофе — сигарета, потом делает домашние дела до обеда (может пропылесосить, смахнуть пыль, лучше всего, когда нужно что-нибудь приготовить), скудно перекусывает, снова залипает в соцсетях, чистит зубы, одевается и обувается и выходит из дома.

Па параноик — весь процесс выхода из квартиры он снимает на видео: закрыв замок входной двери на два оборота, Па несколько раз дёргает ручку, чтобы убедиться, что дверь точно-точно-насовсем закрыта. Па нажимает стоп — видеонапоминание готово, убирает телефон в карман и ещё секунд двадцать насилует ручку двери — <закрыл, закрыл, закрыл, закрыл>, выходит на улицу и закуривает, так и не уверенный окончательно, закрыта ли дверь.

Ма не курит. И никогда не пробовала — ей не хочется. Не хочется пробовать ей и многие другие вещи — она знает, что такое существует и практикуется, но это не для неё. Слишком открытые платья, обильный макияж, секс во время месячных, крупнонарезанная еда. Продукты "каждый день". Ма не отстаивает своё право не делать того, чего ей не хочется — с ней никто не борется.

Па когда-то успешно боролся со своими зависимостями и пристрастиями, не раз бросал курить, пить по-настоящему ни разу не начинал (от крепкого алкоголя ему плохо и никакого удовольствия), а вот не есть жирное, жареное, держать себя в форме у Па получается отлично. Па тренируется дома, жир — ещё одна его паранойя, если он много съел (по его меркам), то ему ничего не стоит вывалить это обратно. Па ест совсем чуть-чуть, Па считает калории и искренне радуется, что дочь худая. Худая как анорексик.

Анни роется в рюкзаке Па — она знает, где он хранит повседневные деньги. Па знает, Ма знает, что Анни подворовывает. Па и Ма намеренно не прячут деньги, надеясь на осознание дочерью её неправоты. <Клептомания>, диагностирует с лёгкостью Па, который сечёт схему, который меряет по себе — мелкому воришке из супермаркетов и открытых лотков на улице. Анни ворует, чтобы быть независимой. И чем сильнее она ощущает, что зависит от родителей, тем больше денег берёт. Её время, проведённое с ними, должно хоть чего-то стоить.

Ма, стоя в метро по пути на работу, слушает музыку. Успокаивающую, ободряющую, дающую надежду или насколько грустную, что ей вдруг становится жаль каждого в этом вагоне, кроме, конечно, жирнозадой тётки, упёршей ей в живот острый край поддельной сумки майкл корс. Ма корит себя, что думает плохо о некоторых людях. Ма хочет быть всегда хорошей и внимательной к другим, вежливой и отзывчивой. Ма не злится на тётку, ей её жаль — тупая сука (ну вот опять), бедненькая, тяжело жить, когда нет ума. Когда мозги заплыли жиром, нет, нет, всё-всё-всё, бедная глупая женщина, когда ж ты выйдешь уже. <Пусть спрячет эту сумку в своих складках> — Ма в голову залез Па. Галантный и небритый. Вот и остановка, на которой Ма выходить. Тётка несколькими уверенными рывками выносит Ма из вагона. Музыка в наушниках становится тише.

Анни не останавливается и не притормаживает, убирает руки в карманы, клоуны с листовками окружили её, у них нюх на людей с руками — возьми и тут же выкинь, только возьми. Анни выходит из метро и идёт в сторону школы. В атриуме она встретится с подругой, сначала они выпьют кофе, потом пойдут в кино. В понедельник с утра в зале тихо и мало людей, что подругам только на руку. Анни не интересует своя пизда, а пизда Лиззи (подруги) поглощает и заставляет думать, что рабство — это не так плохо. Белья на них нет и пальцам свободно, пальцам уверенно и легко, пальцы всё-всё помнят, внутрь пока нельзя (это их совместное решение), а тут и снаружи хорошо. Хорошо, когда вместо смазки не нужно использовать кровь.

У Анни в клиторе маленькая штанга, Лиззи обращается с клитором бережно, Анни просит, чтобы Лиззи ласкала сильнее, вверх, вниз, по кругу. Анни выбривает лобок перевёрнутой V, две узкие полоски волос расходятся над штангой. Лиззи оставляет одну широкую полосу, стрелку, ориентир для пальцев и языка Анни.

Па облизывает губы и усердно дрочит. Получается не очень — те, от которых он раньше фонтанировал, уже не включают этот фонтан. Па перебирает в памяти одну, всех сразу, член едва заметно напрягается и снова обмякает. <блядь, давай, давай!>. Вот он видит чей-то сосок, <да, сосок, я, аааа, сосок-сосок-сосок-сосок-сосок, бля, бля> и теперь Па не упустит момент, переминается с ноги на ногу, левой рукой упёрся в стену, <сосок, волоски на соске, о сука, о сука>, сначала резко набирает скорость дрочки, потом постепенно сбавляет, ослабляет захват и сперма слабой струёй капает в ванну. Па улыбается и подставляет лицо под душ.

Анни и Лиззи всегда носят с собой влажные салфетки — в кинотеатре или в парке нет возможности принять душ. Анни совсем забылась, она сосёт пальцы Лиззи, гладит ласкающую её руку, она не контролирует силу оргазма, и