Когда вариантов становится всё меньше, дорога сужается

и превращается в тропинку, по которой можно идти к концу,который известен.

Но что там, за концом?Какие варианты?

Даже пустынные лошади к вечеру расслабляются и купаются в пыли. Всем хочется отдохновения, освобождения от напряжения. Хотя бы на мгновение, на краткий миг…

Я и есть та самая пыль, в которую ложатся лошади после жары, перед наступлением холода.

Чувствую ли я что-либо при этом? Только тяжесть.

Женщина знает всё о мужчине, но мужчина не знает всего о женщине, и женщина сама не знает себя.

Я смотрю в зеркало и понимаю, что это лишь малая часть картинки, и, вообще, человеческое тело – это вершина айсберга. Основная часть айсберга не видна. Эпизоды нашей жизни складываются благодаря или вопреки тому, что является нашей невидимой частью. Что-то, что мы не знаем, явно сильнее нас и руководит нашими поступками, чувствами, желаниями…

Возможно, моя жизнь закончится так же внезапно, как оборвалась жизнь собаки, заснувшей в жаркий воскресный полдень на стройке нового отеля и разбуженной пулей сторожа. В это самое мгновение на шелковице доспела ягода и, пролетев два метра, окрасила землю в чёрный цвет. В это самое мгновение старуха рисовала губы алой помадой перед выходом на прогулку. Платок она уже надела, и когда нижняя губа начала наливаться красным, на стройке раздался выстрел и визг. Она немного обождала, пока визг стих, и прошептала: «Ещё одну суку,проклятый, застрелил!» Потом она поправила ситцевую юбку-колокол, набрала в бутылку воды и вышла на балкон, видимо, там у неё росли цветы. В это мгновение жёлтый воланчик застрял в ветвях старой акации на большой высоте, и два подростка пытались сбить его досками, которые оставалисьв ветвях. Там же, в ветвях поселились увечье и смерть. Поселились и стихли. До времени.

В мире всё связано! Маленький паучок, который ползёт по подоконнику, и звезда, только что родившаяся нарождественской ёлке в космическом родильном доме. Можем ли мы что-либо изменить, если даже преступник и жертва встречаются гораздо раньше реальной физической встречи, встречаются и назначают свидание? Кому-то дают шанс. Кому-то нет. И тогда, отчего зависит этот шанс, эта возможность?

Я смотрю в зеркало и замечаю, что что-то изменилось. Я смотрю на себя без страха и отвращения. Сегодня впервые.

Вы знаете, что такое постоянная душевная боль, которая не знает перерывов и сна? Вы рождаетесь с ней и живёте у неё в услужении. Она никогда не проходит. Ночью она посыпает вашу кровать пеплом. Днём держит в постоянном напряжении и готовности прыгнуть в пропасть. У меня не было детства. Была борьба за выживание. Как сейчас. Вижу себя маленькой девочкой. У меня в руке печенье,в другой – деньги. Я в жёлтом платье. Светлые волосы стянуты в узел на голове. Лето. Я иду за молоком. Непонятное сокрушающее несчастье настигает меня прямо на дороге. Я сажусь на асфальт и закрываю голову руками. На меня падают жёлтые листья, потому что осень проникает в лето гораздо раньше календарного срока.Деревья гудят от пчёл, усыпаны цветами. Огромный чёрный жук переходит дорогу, но не может преодолеть бордюр, а я так и остаюсь сидеть на дороге с деньгами в одной руке и печеньем в другой…

Ночью мне снились только кошмары. Я убегала от них в ванную комнату, закрывалась и сидела в темноте. Ночные кошмары бывали настолько сильными, что прямо во сне меня начинало тошнить от страха. «Опять она чем-то отравилась!» – говорила бабушка и вздыхала.

Если собирать факты, то они изящно сложатся в бусы, где каждая бусина источает зловоние. Наша семья – последняя ветвь, по моим подсчётам, вымирающего рода. Моя родная сестра сошла с ума в подростковом возрасте. Её держали взаперти, как зверя, и она действительно стала похожа на зверя, огромного, одутловатого и неповоротливого. Иногда она выходила на улицу, и дети сбегались на неё посмотреть, а взрослые быстро проходили мимо, опуская глаза. Она была не агрессивна, и, наверное, не стоило её прятать. Однажды зимой, перед Новым годом, она вышла на морозную улицу, заблудилась и замёрзла, опираясь на старую яблоню, когда куранты били двенадцать. Мой двоюродный брат перестал ходить и стал инвалидом, будучи ещё ребёнком. Что это было? Небесная кара или благодать, посланная сверху? Мой второй двоюродный брат был поражён инсультом в возрасте двадцати лет. Сейчас он еле ходит, помогая себе палкой, и лепит из пластилина иконы. Мы – дети Божьи.

Если встать напротив факта, он не покажется вамстрашным,противоестественным, или, наоборот, волшебным и приятным. Факт есть факт. Он не окрашен эмоцией.

Я не хотела жить не потому, что жизнь лишена смысла.

Я не хотела жить, потому что это было невыносимо.

Я не видела красоты, не слышала музыки, не чувствовала вкуса сока или вина.

Мне не хватало воздуха. Отдышаться можно было только одним способом – голодая и доводя себя до изнеможения физическими упражнениями, и тогда на мгновение наступало блаженное умиротворение, но во сне ко мне опять возвращался страх. За мной гнались, и я не могла открыть тяжёлую дверь, якаталась на коньках и проваливалась под лёд, кто-то просовывал руку прямо сквозь стекло над моей кроватью и тряс ею над моим лицом… Я просыпалась в сон и видела, как на улице стоят мужчины и обсуждают способы моего убийства. Рядом что-то жгли и бросали золу мне на простыни. Возможно, это горело моё счастье.

Факт есть факт. С отрочества меня сопровождали голодные взгляды мужчин. Я приближалась к зеркалу, пытаясь понять, что именно их так привлекает. У меня довольно заурядная внешность, значит, дело было не во внешности. Попытки моего изнасилования были бесчисленны. Меня пыталась изнасиловать даже собственная мать. Мне подмигивали, пытались до меня дотронуться, открыто предлагали уединиться, но мои собственные страхи были страшнее внешнего мира. Я смотрела на всё и на всех из-за крепких железных решёток с именем Судьба. Я рано потеряла родителей. Остальных моих родных разбросало по свету…

Наверное, я недостаточно взбивала масло, и, может быть, потрудись быпобольше, я бы сшилалестницу на большую землю, где меня ждут…

Я не целуюсь в губы. Это условие.

Я делаю всё, что попросит мужчина. Я изображаю страсть и оргазм. Янаблюдаю. Я ни к кому не чувствую любви и никогда не чувствовала. Может, потому что моя мать занималась онанизмом вплоть до самой смерти, вся моя чувственность умерла вместе с ней. Ушла из жизни и моя любовь, так и не родившись.