охотница из древнего рода, его кровный враг, тогда как он большой и страшный Высший вампир, которому я даже не знаю, сколько лет. Да, пару раз мы спасали жизни друг друга, а иногда нам даже было хорошо вместе, но это, как выяснилось, ничего не значит в мире «взрослых и опытных существ», которые гораздо хитрее, умнее и вообще молодцы, а ты иди, учись быть хитрее их, недоросль. Если сможешь, конечно, потому что тебе ещё нужно разобраться, на чьей ты хочешь быть стороне в итоге, и да, не выдать своё происхождение раньше времени.

Но как же всё это раздражает! До зубового скрежета, до отпечатавшихся в ладонях следов от когтей… Зачем? Зачем мы столько узнавали друг друга, чтобы потом просто отказаться от этого? До сих пор не могу понять и злюсь.

«Я заигрался».

Я бы тоже хотела, чтобы и для меня всё это было лишь игрой. Чтобы все фигуры на шахматной доске нашей истории отыграли свою партию, и можно было начать новую, сменив чёрные на белые, выиграв наконец-то у Судьбы. Но как только игра подходит к завершению, шахматы тут же превращаются в Го[1], где правила вроде бы просты, но их ещё нужно понять, а на это требуется время. Оттого и злость не проходит, превращая сердце в пылающий ярким пламенем осколок камня. Моим пламенем, которое так некстати проснулось…

Карандаш треснул в моей ладони от той силы, с которой я его сжала, и он сломался пополам, оставляя мой рисунок незавершённым, а меня разочарованной. Я приходила сюда, под сень древних деревьев каждый день, чтобы найти немного умиротворения, обрести самоконтроль, наслаждаясь голосами природы и любимым делом, когда выдавалась свободная минутка, и опять всё испортила.

Нижняя ветка старого дуба, который был моей опорой всякий раз, когда я приходила сюда порисовать или помедитировать, ласково коснулась моего плеча в успокаивающем жесте, а глубокий старческий голос, раздавшийся внезапно, заставил устыдиться своего порыва.

«Держи себя в руках, юное создание. Не позволяй эмоциям всё за тебя решать – не корми злобного волка внутри себя».

Дуб действительно был мудр, и я никогда не понимала, почему непроходимую глупость сравнивают с этим благородным деревом. Только потому, что кора толстая и твёрдая, а ствол крепкий и кажется непробиваемым? Так там, под этим прочным слоем таились такие знания, что самый образованный человек на свете почувствовал бы себя несмышлёнышем, просто постояв рядом с этим великаном.

─ Простите, ─ покаянно опустив голову, ответила я. ─ Опять дурью маюсь.

Он удовлетворённо хмыкнул, и я ощутила ещё больший прилив стыда.

«Если дурью маешься, значит, много свободного времени появилось. Займись делами!»

─ Вы правы. Тогда до встречи, ─ коротко попрощалась я, и, вняв мудрому совету, подхватила свои вещи, отправляясь в здание школы.

«Иди-иди, ─ послышалось вслед. ─ Молодёжь…»

По дороге мне встретилась пара преподавателей и девчонок, оставшихся на лето и не желающих покидать безопасные стены, которые действительно стали настоящей крепостью после всех событий. Те добытые в два года назад вместе с гномами серртиноды мы с друзьями на радость Верховной вместо продажи сомнительному покупателю дружно пожертвовали для защиты школы, и теперь смело можно было назвать это учебное заведение неприступным. А иначе я бы не согласилась здесь отсиживаться вот уже второе лето подряд.

К счастью, до комнаты я добралась без сюрпризов, которые могли напомнить о себе внезапным письмом-приглашением на очередной бал или нарисовавшимся в воздухе безумным вампиром, который не давал о себе знать вот уже три месяца. Но, как это ни странно, я ждала его появления. Ждала очередной попытки вывести меня на эмоции, а ещё боялась того, что Роланд узнает всё обо мне и вновь попытается использовать, хотя… Кого я обманываю? Он это сделает в любом случае, а я могу лишь извлечь из этого выгоду для себя. Понять бы ещё, как это сделать, не оказавшись в новой ловушке ушлого вампира...

А в ванной меня всё-таки ждал сюрприз, но уже после того, как я вышла из душа, предварительно заучив парочку параграфов по целительской магии. Не знаю, кому как, но меня точно не радует оставленное на запотевшем зеркале нарисованное сердечко, пробитое стрелой, особенно если это школа для девочек, а из мужчин только пожилые преподаватели, которых я интересую исключительно, как одарённый маг и просто существо для отрабатывания новых боевых приёмов. Так что не вариант.

Я стёрла послание одним движением ладони, избегая встречаться взглядом с отражением, завернулась в полотенце, уже зная, кого увижу в комнате, и вышла. Он лежал на моей кровати, будто она принадлежала ему, и стоило мне появиться, как очаровательная улыбка озарила его лицо, а глаза зажглись неподдельной радостью. Ага.

Знакомьтесь, мой одержимый двоюродный брат-охотник-маньяк, которого я убила, чтобы закончить свой кошмар, но это было лишь его начало. Вот он, очередной подарок от моего «слегка» помутившегося сознания – видеть призрак одного из тех, кто сделал мою жизнь похожей на бесконечное катание на колесе обозрения в Аду, при этом не имея возможности как-то от него избавиться. Сказать кому-то? Признаться, что я не совсем адекватна, и тогда не знаю, какие меня ещё ждут интересные испытания.

─ Привет, Вишенка, ─ мило помахав рукой, поздоровался он, а потом похлопал рядом с собой по покрывалу. ─ Устала? Приляг, отдохни.

На его груди по-прежнему виднелось кровавое пятно, расползаясь свежими подтёками, словно ранила я его только что, а не много-много долгих месяцев назад.

А до безумия-то, оказывается, рукой подать. Кто вообще определяет ту грань, когда человека можно считать сумасшедшим и ставить на нём жирный крест? Что ж, я, по крайней мере, могу признать, что продержалась даже слишком долго, изображая из себя нормальную, стараясь жить «как все». Но только теперь до меня дошло, что больше так не получится. Нельзя остаться незапачканной, когда вся твоя жизнь – один сплошной кровавый спектакль, в котором у тебя главная роль.

─ Изыди, Каспер, ─ вяло отмахнулась я, уже утомившись всякий раз прогонять его – всё равно снова явится.

Странно, но после смерти он, словно стал собой. Мне казалось, что те две его личности – маг из Ковена по имени Аскольд, которым он притворялся, и ненормальный охотник, которым он был на самом деле, слились в одного человека, вернее, духа, и теперь в два раза больше бесят меня.

Уже привыкшая не обращать внимания на его присутствие, я достала чистые вещи из комода, и, скинув полотенце, стала одеваться. Мне было уже плевать на возможных зрителей. От той трусихи и скромницы Рины, кажется, больше ничего не осталось, а на её место пришёл кто-то