несколько сотрудников НКВД.
– Встать! Вы арестованы! – произнес до боли знакомый ему голос.
Его подняли за руки и усадили на стул. Перед ним стоял капитан Степанов.
– Вот и отбегался, гражданин Покровский… Не смотри на меня так, переиграли мы тебя.
Он попытался ухватить зубами уголок воротника гимнастерки, в которой была вшита ампула с цианистым калием. Это движение вызвало улыбку у капитана.
– Напрасно, Покровский. Ампулу я вытащил еще в первый день твоего прибытия в Челябинск. Помнишь, ты ушел в ту комнату, чтобы расшифровать сообщения, ну а я в это время ее и вынул.
Олег Андреевич заскрипел зубами.
– Я скажу вам, что вы находились в разработке НКВД давно, и мы вас просто вели все время. Перед войной вы нам помогли выявить агентурную сеть в Москве, а сейчас и в Челябинске. Все ваши люди арестованы, а завтра будет ликвидирована и вспомогательная группа диверсантов. Так что провалилась ваша операция «Ульм».
Покровский, молча, слушал, что ему сейчас говорил капитан Воронцов.
– А Корнилова?
– Она сотрудник НКВД. У вас еще есть вопросы?
Покровский покачал головой, давая понять, что вопросов у него больше нет. Конвой вывел Олега Андреевича во двор дома, около которого стоял «воронок».
«Вот и все, – подумал Воронцов. – Теперь можно возвращаться и в Москву».
*** Полковник Штельман сидел за столом и смотрел на телефон. Он снова поднял трубку и набрал номер. – Слушаю вас, – произнес знакомый ему голос. Он принадлежал референту адмирала Канариса. – Соедините меня с адмиралом, – обратился он к нему. – Мне нужно срочно с ним поговорить. На том конце провода произошло какое-то непонятное ему замешательство. Однако, это продолжалось лишь несколько секунд. – Господин адмирал попросил вас больше его не тревожить. – Но, мне просто необходимо с ним переговорить! – Извините, господин полковник, но ничем вам помочь не могу. Он сказал, что для вас его просто нет. Штельман положил трубку на рычаг телефона. «Это конец! – подумал он. – Что делать? Ждать, когда за мной пребудет наряд гестапо или решиться…». Он пододвинул к себе лист бумаги и, взяв руки ручку, начал писать. Рука его мелко дрожала, и буквы получались какими-то корявыми: они налезали друг на друга, жались, словно боялись чего-то. Рука его на какой-то миг замерла. Он положил ручку на край чернильницы. Какой-то комок подкатил к его горлу. Ему стало трудно дышать…. Полковник медленно поднялся из-за стола и подошел к буфету. Открыв створку, он взял в руки бутылку коньяка. Найдя глазами хрустальный стакан, он наполнил его до краев коньяком. Он залпом выпил и, не закусывая, снова сел за стол. Смяв исписанный лист рукой, он швырнул его в урну. Немного подумав, он открыл ящик стола и достал «Вальтер». «Полковнику Штельману. За безупречную службу во славу Рейха. Гитлер», – прочитал он. Передернув затвор, он посмотрел на фотографию жены и детей, которая стояла у него на столе. Выстрел прозвучал как-то глухо. В кабинет заглянул дежурный офицер и, прикрыв дверь, стал звонить в Берлин.
*** Полковник Штельман сидел за столом и смотрел на телефон. Он снова поднял трубку и набрал номер. – Слушаю вас, – произнес знакомый ему голос. Он принадлежал референту адмирала Канариса. – Соедините меня с адмиралом, – обратился он к нему. – Мне нужно срочно с ним поговорить. На том конце провода произошло какое-то непонятное ему замешательство. Однако, это продолжалось лишь несколько секунд. – Господин адмирал попросил вас больше его не тревожить. – Но, мне просто необходимо с ним переговорить! – Извините, господин полковник, но ничем вам помочь не могу. Он сказал, что для вас его просто нет. Штельман положил трубку на рычаг телефона. «Это конец! – подумал он. – Что делать? Ждать, когда за мной пребудет наряд гестапо или решиться…». Он пододвинул к себе лист бумаги и, взяв руки ручку, начал писать. Рука его мелко дрожала, и буквы получались какими-то корявыми: они налезали друг на друга, жались, словно боялись чего-то. Рука его на какой-то миг замерла. Он положил ручку на край чернильницы. Какой-то комок подкатил к его горлу. Ему стало трудно дышать…. Полковник медленно поднялся из-за стола и подошел к буфету. Открыв створку, он взял в руки бутылку коньяка. Найдя глазами хрустальный стакан, он наполнил его до краев коньяком. Он залпом выпил и, не закусывая, снова сел за стол. Смяв исписанный лист рукой, он швырнул его в урну. Немного подумав, он открыл ящик стола и достал «Вальтер». «Полковнику Штельману. За безупречную службу во славу Рейха. Гитлер», – прочитал он. Передернув затвор, он посмотрел на фотографию жены и детей, которая стояла у него на столе. Выстрел прозвучал как-то глухо. В кабинет заглянул дежурный офицер и, прикрыв дверь, стал звонить в Берлин.