- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (62) »
фокусируюсь на её ногах.
Туфли Нессы.
Боже, какая же сука.
Да… горе — странная штука.
Но также как и злость.
И я злюсь.
Я злюсь на Нессу за то, что она допустила свою смерть.
И я злюсь на Дороти за то, что она её убила.
Семь Лет Спустя — Как её зовут? Я смотрю на Сета боковым зрением, наблюдая, как он расчесывает пальцами свою темную бороду. — Знаешь, неудивительно, что никто не даёт, когда у тебя на лице такое дерьмо. Он ухмыляется. — Женщины любят это дерьмо. А ты меняешь тему. — Какие женщины? — Все те, кого твоя красивая задница игнорирует, — подмигнув, он встает и хватает свою куртку, коричневая кожа куртки дополняет его смуглую кожу и прикрывает пистолет в кобуре на бедре. — Ты действительно не расскажешь мне? Пожав плечами, я кручусь на своем рабочем стуле, маленькие стены моей кабинки давят на меня с каждой стороны. — Я не помню. — Как обычно, — насмехается Сет. Смех вырывается из моей груди. — Она знала, на что подписывалась. Мы трахнулись. Я не просил её руки и сердца. Он качает головой. — Не думаю, что кто-то настолько глуп, чтобы подумать, что они могут получить больше, чем одну ночь с тобой, чувак. Моя грудь вздымается, и я заставляю себя ухмыльнуться. Он не ошибается. Даже если бы я захотел, на этой работе нет места для отношений. Мне и так тяжело обеспечивать безопасность моей сестры. Все остальные — это прицеп, который меня не интересует. — Не злись на меня за то, что я отказываюсь играть в какие-то выдуманные сказочные эмоции. Его бровь приподнимается. — Что, черт возьми, это вообще значит? — Любовь, — я пожимаю плечами. — Это фальшивка. Просто химическая реакция, которую люди выдают за нечто большее. — Как скажешь, чувак, — Сет смеётся. — Хочешь перекусить? Я смотрю на длинный проход из столов, подчеркнутый ворсистым синим ковром. — Нет, Капитан хочет меня видеть. Глаза Сета прослеживают за моим взглядом, пока не упираются в закрытую дверь кабинета начальника нашего отдела, агента Галена. — Для чего? — Наверное, чтобы снова назначить меня в качестве няньки. Видит Бог, прошло уже достаточно времени с тех пор, как он поручал мне настоящее дело. Уголки его рта приподнимаются. — Ну, может, тебе не стоило трахать его дочь. Застонав, я провожу руками по лицу. — Это было один раз, и я не знал, что это была его дочь. Сет смеется, а я хмурюсь, швыряя в него рандомную ручку с моего стола. Честно говоря, грубо с его стороны получать радость от моего несчастья. Дверь в кабинет Кэпа распахивается, и мы оба оборачиваемся на шум. Смех Сета затихает, его тело выпрямляется, когда он прочищает горло. Я смотрю на него и ухмыляюсь. Ссыкун. Он всегда боялся нашего босса, сколько бы раз я ни говорил ему, что Кэп только лает, но не кусается. — Вудсворт(на англ. — Woodsworth; схоже со словом Woodman, что является отсылкой к тому, что прототипом персонажа является Железный Дровосек, также настоящее имя Дровосека было Ник). Голос Галена хрипловат, и я подмигиваю Сету, вставая и направляясь к его кабинету, с каждым шагом чувствуя жгучий взгляд Кэпа. Не секрет, что он ненавидит меня и хочет, чтобы я ушёл из его отдела, а затем и из его жизни. Но независимо от его личных эмоций, я живу и дышу этой работой, и я лучший в своем деле. Опустившись в жёсткое серое кресло напротив его стола, я пробегаюсь глазами по обрамленным рамками портретам его жены и трех дочерей, и мой член дёргается, когда я замечаю ухмыляющуюся Саманту с идеальной оливковой кожей и худенькой рукой, приобнимающей плечо её младшей сестры. Я солгал Сету. Я прекрасно знал, что это дочь Кэпа. Просто мне было наплевать. Справедливо, что он вырвал меня из активного расследования и отправил заниматься бумагами. Кэп прочищает горло, проходя мимо меня, сужает глаза и протягивает руку, чтобы перевернуть рамку с фотографией лицом вниз. У меня подтягивается губа, но я подавляю её, вместо этого напуская на себя вид скуки. Он указывает на меня пальцем. — Не смотри на неё, маленький засранец. Усмехаясь, я поднимаю руки в знак капитуляции. — Виноват, Кэп. Он хмурится. — Я твой начальник, а не гребаный капитан. И твои извинения ни хрена не значат. — Ну, Вы капитан моего сердца, и я не буду счастлив, если Вы не счастлив, — я прижимаю руку к груди, ухмыляясь. — Да ладно. Я сказал, что мне жаль. Что еще я могу сделать? Его темные глаза сужаются. — Ты уже сделал более чем достаточно. Я сажусь обратно на своё место. — Ничего такого, о чём она не просила. Резкий шлепок раздается по комнате, пальцы Кэпа напрягаются, вдавливаясь в стол. — Ты уволен. Пожимая плечами, я кладу руки на ручки кресла и поднимаюсь. — Хорошо. — Сядь. Блять, — он проводит рукой по своей лысой голове и делает глубокий вдох, садясь за свой стол. — Боже, я ненавижу твою задницу, — ворчит он. Я вздергиваю бровь. — Вам разрешено говорить такое подчиненному? — У меня есть для тебя работа. Теперь это привлекает моё внимание, и я сажусь вперед, веселье исчезает с моего лица. Наконец. — Ты когда-нибудь были в Кинлэнде? Он швыряет бумажную папку, от удара её веса о стол у меня звенит в ушах, несколько черно-белых фотографий с камер наблюдения выскальзывают сбоку. Я протягиваю руку и беру их. — Да, несколько раз, — бесстрастно говорю я, не желая заострять внимание на том, как сжимаются мои внутренности, когда я думаю о двухчасовой поездке из Чикаго в Кинлэнд, в которую мама брала нас с сестрой. — Я не был там уже очень давно. С тех пор, как я был ребенком. Мой голос немного ломается на последнем слове, дискомфорт обволакивает мою шею. Прочистив горло, я перелистываю фотографии. На одной из них люди разгружают ящики с полуприцепа. А на другой — пожилой мужчина с зачесанными назад седыми волосами и татуировками от пальцев до шеи, ухмыляющийся парню рядом с ним. — Кто это? — Это Фаррелл Уэстерли. Слышал о нем когда-нибудь? Я качаю головой. — Чистокровный ирландский американец с обычным списком преступлений. Провел восемь лет в тюрьме Гиликен, после чего был освобожден условно-досрочно за примерное поведение. В последние несколько лет он снова всплывает на поверхность. Кажется, этот парень повсюду. Я усмехаюсь. — Исправившийся заключенный? — Разве не все они такие? — Кэп вздыхает. — Они проводят операцию из Кинлэнда, наводняя улицы этим новым дерьмом. У меня скручивает живот. Это «новое»
1. НИКОЛАС
Семь Лет Спустя — Как её зовут? Я смотрю на Сета боковым зрением, наблюдая, как он расчесывает пальцами свою темную бороду. — Знаешь, неудивительно, что никто не даёт, когда у тебя на лице такое дерьмо. Он ухмыляется. — Женщины любят это дерьмо. А ты меняешь тему. — Какие женщины? — Все те, кого твоя красивая задница игнорирует, — подмигнув, он встает и хватает свою куртку, коричневая кожа куртки дополняет его смуглую кожу и прикрывает пистолет в кобуре на бедре. — Ты действительно не расскажешь мне? Пожав плечами, я кручусь на своем рабочем стуле, маленькие стены моей кабинки давят на меня с каждой стороны. — Я не помню. — Как обычно, — насмехается Сет. Смех вырывается из моей груди. — Она знала, на что подписывалась. Мы трахнулись. Я не просил её руки и сердца. Он качает головой. — Не думаю, что кто-то настолько глуп, чтобы подумать, что они могут получить больше, чем одну ночь с тобой, чувак. Моя грудь вздымается, и я заставляю себя ухмыльнуться. Он не ошибается. Даже если бы я захотел, на этой работе нет места для отношений. Мне и так тяжело обеспечивать безопасность моей сестры. Все остальные — это прицеп, который меня не интересует. — Не злись на меня за то, что я отказываюсь играть в какие-то выдуманные сказочные эмоции. Его бровь приподнимается. — Что, черт возьми, это вообще значит? — Любовь, — я пожимаю плечами. — Это фальшивка. Просто химическая реакция, которую люди выдают за нечто большее. — Как скажешь, чувак, — Сет смеётся. — Хочешь перекусить? Я смотрю на длинный проход из столов, подчеркнутый ворсистым синим ковром. — Нет, Капитан хочет меня видеть. Глаза Сета прослеживают за моим взглядом, пока не упираются в закрытую дверь кабинета начальника нашего отдела, агента Галена. — Для чего? — Наверное, чтобы снова назначить меня в качестве няньки. Видит Бог, прошло уже достаточно времени с тех пор, как он поручал мне настоящее дело. Уголки его рта приподнимаются. — Ну, может, тебе не стоило трахать его дочь. Застонав, я провожу руками по лицу. — Это было один раз, и я не знал, что это была его дочь. Сет смеется, а я хмурюсь, швыряя в него рандомную ручку с моего стола. Честно говоря, грубо с его стороны получать радость от моего несчастья. Дверь в кабинет Кэпа распахивается, и мы оба оборачиваемся на шум. Смех Сета затихает, его тело выпрямляется, когда он прочищает горло. Я смотрю на него и ухмыляюсь. Ссыкун. Он всегда боялся нашего босса, сколько бы раз я ни говорил ему, что Кэп только лает, но не кусается. — Вудсворт(на англ. — Woodsworth; схоже со словом Woodman, что является отсылкой к тому, что прототипом персонажа является Железный Дровосек, также настоящее имя Дровосека было Ник). Голос Галена хрипловат, и я подмигиваю Сету, вставая и направляясь к его кабинету, с каждым шагом чувствуя жгучий взгляд Кэпа. Не секрет, что он ненавидит меня и хочет, чтобы я ушёл из его отдела, а затем и из его жизни. Но независимо от его личных эмоций, я живу и дышу этой работой, и я лучший в своем деле. Опустившись в жёсткое серое кресло напротив его стола, я пробегаюсь глазами по обрамленным рамками портретам его жены и трех дочерей, и мой член дёргается, когда я замечаю ухмыляющуюся Саманту с идеальной оливковой кожей и худенькой рукой, приобнимающей плечо её младшей сестры. Я солгал Сету. Я прекрасно знал, что это дочь Кэпа. Просто мне было наплевать. Справедливо, что он вырвал меня из активного расследования и отправил заниматься бумагами. Кэп прочищает горло, проходя мимо меня, сужает глаза и протягивает руку, чтобы перевернуть рамку с фотографией лицом вниз. У меня подтягивается губа, но я подавляю её, вместо этого напуская на себя вид скуки. Он указывает на меня пальцем. — Не смотри на неё, маленький засранец. Усмехаясь, я поднимаю руки в знак капитуляции. — Виноват, Кэп. Он хмурится. — Я твой начальник, а не гребаный капитан. И твои извинения ни хрена не значат. — Ну, Вы капитан моего сердца, и я не буду счастлив, если Вы не счастлив, — я прижимаю руку к груди, ухмыляясь. — Да ладно. Я сказал, что мне жаль. Что еще я могу сделать? Его темные глаза сужаются. — Ты уже сделал более чем достаточно. Я сажусь обратно на своё место. — Ничего такого, о чём она не просила. Резкий шлепок раздается по комнате, пальцы Кэпа напрягаются, вдавливаясь в стол. — Ты уволен. Пожимая плечами, я кладу руки на ручки кресла и поднимаюсь. — Хорошо. — Сядь. Блять, — он проводит рукой по своей лысой голове и делает глубокий вдох, садясь за свой стол. — Боже, я ненавижу твою задницу, — ворчит он. Я вздергиваю бровь. — Вам разрешено говорить такое подчиненному? — У меня есть для тебя работа. Теперь это привлекает моё внимание, и я сажусь вперед, веселье исчезает с моего лица. Наконец. — Ты когда-нибудь были в Кинлэнде? Он швыряет бумажную папку, от удара её веса о стол у меня звенит в ушах, несколько черно-белых фотографий с камер наблюдения выскальзывают сбоку. Я протягиваю руку и беру их. — Да, несколько раз, — бесстрастно говорю я, не желая заострять внимание на том, как сжимаются мои внутренности, когда я думаю о двухчасовой поездке из Чикаго в Кинлэнд, в которую мама брала нас с сестрой. — Я не был там уже очень давно. С тех пор, как я был ребенком. Мой голос немного ломается на последнем слове, дискомфорт обволакивает мою шею. Прочистив горло, я перелистываю фотографии. На одной из них люди разгружают ящики с полуприцепа. А на другой — пожилой мужчина с зачесанными назад седыми волосами и татуировками от пальцев до шеи, ухмыляющийся парню рядом с ним. — Кто это? — Это Фаррелл Уэстерли. Слышал о нем когда-нибудь? Я качаю головой. — Чистокровный ирландский американец с обычным списком преступлений. Провел восемь лет в тюрьме Гиликен, после чего был освобожден условно-досрочно за примерное поведение. В последние несколько лет он снова всплывает на поверхность. Кажется, этот парень повсюду. Я усмехаюсь. — Исправившийся заключенный? — Разве не все они такие? — Кэп вздыхает. — Они проводят операцию из Кинлэнда, наводняя улицы этим новым дерьмом. У меня скручивает живот. Это «новое»
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (62) »