вишнево-мерцающий. — Потому что и лук, и стрелы изобрели до появления на свет вас обоих. Ваше оружие бесполезно против дикаря, а он мог убить вас обоих. А ты мог бы убить парня из будущего, но он, бедняга, не смог бы никому из нас причинить вреда, даже и своим ЗАПТом. Его оружие не может воздействовать на время, предшествующее его собственному. Ясно?
— А-а, — сказал я тупо. — Да. Понятно. Но тогда… ну…
Я ощутил, что лицо мое напряглось от благоговейного ужаса.
— Вы двое — действительно настоящие ангелы?
— Ангелы! — ответ прозвучал, как раскаты удаленного грома.
— И вы действительно представали перед ликом Господа?
— Представали перед ликом Господа! — множество голосов вторило эхом с холмов. Сияние их лиц заставило меня зажмурить глаза. Они больше не были моими современниками. Они были вне времени.
— И вы действительно видели Его во всей Его славе?
— Во всей Его Славе! — как будто бы множество небесных обитателей подтвердило ответ, а на этих двух я смотреть уже не мог — так ярко сияли их фигуры и лики.
— И он касался вас Своими Божественными Руками?
— Своими Божественными Руками! — утренние звезды присоединились к хору беззвучных голосов чистой радости.
— Тогда… тогда… — я задыхался от волнения, прикрывая глаза тыльной стороной ладони, — позвольте мне… позвольте мне коснуться вас!
— Нельзя.
Эти слова вернули меня на унылую песчаную поверхность к угрюмому мерцанию воды.
— Но почему! — закричал я. Мой гнев был составной частью моего экстаза.
— Пойми нас правильно, — сказал вишнево-мерцающий, снова принимая облик девятнадцатилетнего или двадцатилетнего связиста. — Это не запрет. Это констатация факта. У тебя просто ничего не получится. Сам убедись.
Он протянул руку ко мне, и я попытался ее коснуться. Я не смог даже пальцем коснуться хоть чего бы то ни было. Моя рука прошла сквозь его руку, как сквозь воздух.
— Так что извини, — сказал он, — ничего не поделаешь — линейность моментов времени… Проникновение создает слишком много проблем. Чтобы его допустить, необходимо специальное разрешение. Мы, на своем уровне, о таких вещах и не мечтаем.
— Так значит вы не здесь, — сказал я, чувствуя себя обманутым. — Или я не там…
— Здесь — там! — Вишнево-мерцающий улыбнулся. — Опять словесная игра.
И он щелкнул пальцами.
— Игра… игра… игра… — шепчущее эхо обежало окоем от горизонта до горизонта. Я стоял около своего съехавшего с проезжей части дороги автомобиля, по другую сторону «клеверного листа», и повторял умоляюще:
— Еще… еще… еще!
Секундой позже я глупо тряс головой и моргал глазами, обозревая знакомый пейзаж и чувствуя странную легкость в теле, свободном от полос и волн напряженности.
«Ну что ж! — подумал я, забираясь в машину. — Я встретил ангела! Даже двух ангелов!»
Да. Так оно и было. И теперь, временами, я расслабляюсь и мысленно переживаю все происшедшее со мной снова и снова и особенно люблю это делать, прочитав в газете особо мрачные, и кричащие заголовки. Меня успокаивает мысль, что существует знак, который не даст «клеверному листу» выйти из-под контроля. Потому что если существует знак для дорожных развязок, то, значит, существуют также знаки для того, чтобы держать под контролем и более важные вещи. И я теперь в любых случаях стараюсь не паниковать, а проявлять выдержку и терпение. Так оно приятнее.
Знак? О, я кое-что разузнал про него. Его можно увидеть в каком-нибудь укромном местечке на каждой дорожной развязке. Даже строители не знают, зачем он там находится, а иногда вообще не знают, что он там находится. Иногда он выцарапан где-нибудь на стальной конструкции, иногда встроен в решетчатые перила заграждения. Или же он отпечатан в бетоне вместе с датой постройки и фамилией подрядчика. Советую временами отыскивать этот знак и убеждаться, что он всегда на месте — треугольный и надежный.
ЛитВек: бестселлеры недели
