рассказывать, а вот ее родители медленно мрачнели — они понимали, что мальчишку просто бросают в огонь. Возникло желание забрать дочь и убежать, но мистер Грейнджер отлично понимал, что им это могут просто не дать сделать. Мужчина понимал — дочь о происходящем в школе нужно допросить чуть ли не поминутно. Понимала это и его супруга, осознавая факт того, что такие взгляды и такие чувства на пустом месте не заводятся. Тем более, у сироты.

Доехав до дому, миссис Грейнджер принялась допрашивать дочь прямо во время обеда, четко фиксируя моменты, утаиваемые любимой дочерью и снова возвращаясь к ним, отчего у девочки не было возможности увильнуть. Как-то поняв это, Гермиона вздохнула и принялась рассказывать «как есть».

— А зачем ты побежала в туалет так далеко, ближе нет? — поинтересовалась миссис Грейнджер.

— Ой… есть… — почти прошептала Гермиона. — Я не знаю, почему именно туда.

— Мимо него много ходят? — спросил мистер Грейнджер, понявший, куда ведет жена.

— Совсем нет, он почти не посещаемый! — махнула рукой Гермиона. — И туда пришел огромный тролль, но мальчики меня спасли!

— Тролль… — задумчиво проговорила женщина, потребовав рассказывать дальше.

Гермиона не могла объяснить, что она забыла именно в том туалете, почему никому не сообщила о драконе, о прогулке в лес, да и о странно ведущем себя профессоре. Взрослые люди начали понимать, что мальчик непутевую дочь пытался, на самом деле спасти, а вот ее желание засунуть голову в газонокосилку было совершенно необъяснимым.

Но у Гермионы были и свои вопросы, хотя родительский допрос девочку несколько вымотал, но она желал получить так нужные ей ответы. Оценивая с маминой помощью то, что произошло в течение года, девочка не могла не признать… Она сама, добровольна лезла в различные приключения, а Гарри пытался ее при этом защитить. Вот только, почему она это делала, Гермиона не могла объяснить даже себе.

— Мама, когда Гарри вернулся из Больничного крыла, он совсем изменился… — проговорила девочка. — И начал смотреть на меня так, что мне от этого тепло. Но я не могу понять, почему?

— А там, откуда Гарри попал в Больничное крыло, было очень опасно? — поинтересовалась в ответ миссис Грейнджер.

— Опасно… — в задумчивости произнесла Гермиона. — Опасно… Он пошел, чтобы остановить профессора Снейпа, а исчез профессор Квирелл…

— Почему вы не вызвали полицию, мы выясним потом, — сообщила ей мама. — Но, все же?

— Гарри могли убить… — прошептала девочка, чувствуя желание заплакать.

— Гарри мог находиться на грани и понять, как ты ему дорога, — проговорил мистер Грейнджер, углублять тему в сторону фантастики, не желавший. — А раз ты ему дорога, тогда что?

— Тогда… У меня есть друг? — жалобно спросила Гермиона, сразу же обнятая отцом.

До самого вечера девочка была задумчивой, пытаясь уже самостоятельно разложить события по полочкам, что у нее получалось не очень хорошо. А вот ее папа листал записную книжку. Как и у каждого дантиста, у него были клиенты, в том числе и постоянные, к которым можно было обратиться. Как и каждому адекватному человеку, мистеру Грейнджеру не нравилась игра жизнями детей, особенно дочери.

Спокойно уйдя спать, Гермиона даже не представляла себе, что увидит. Девочка засыпала, думая о Гарри и, возможно, именно эти мысли стали причиной приснившегося ей. Возможно, просто пришло время, но… Ей приснилась довольно взрослая девушка, как-то очень грустно улыбавшаяся чему-то.

— Здравствуй, — произнесла эта девушка. — Я — это ты, но через года, понимаешь меня?

— Да, — кивнула Гермиона во сне.

— Я покажу тебе, через что мы прошли, — продолжила говорить старшая Гермиона. — И побуду с тобой, чтобы ты с ума не сошла.

— С ума? Но я не хочу! — воскликнула девочка, однако было поздно.

Вспышка… Визжащая от страха девочка видит огромную дубину, летящую, кажется, прямо в нее. Перед ней встает Гарри и все меркнет…

Вспышка… «Нет, Гермиона, я пойду один…» — и шаг мальчика сквозь огонь. Последнее, что она видит — как-то странно улыбающегося директора, поднимающего палочку в ее сторону.

Вспышка… «Гермиона, не ходи, это опасно!» — но она не слушает его, потому идет в библиотеку. Странная ухмылка профессора МакГонагалл, заглянувшей в библиотеку. И вот уже девочка закрывает страницу бестиария с нарисованным василиском, копаясь в каких-то исторических книгах, а потом почти бежит в гостиную, но огромный змей настигает ее. Объятия Гарри, рука в руке и шаг в поезд.

Вспышка… Вспышка… Вспышка… Раз за разом Гарри пытается спасти ее, уберечь от чего-то, но за спиной мелькают то директор, то декан, то рыжие головы… И Гермиона раз за разом гибнет, вплоть до того, последнего раза, когда он спас ее. Только вот… Выйдя замуж за Рона, Гермиона все чаще ловила себя на том, что приходит на могилу Гарри — поплакать и рассказать, как ей плохо без него. Дети, рождения которых она не помнила, немного брезгливое отношение и покушение. Призрачный вокзал и ждавший ее самый любимый человек.

— Ты — это я? — тихо спросила Гермиона. — Иди ко мне…

— Ты уверена? — спросила старшая она. — Тогда мы станем одним человеком, и ты вспомнишь все… Все жизни.

— Гарри так смотрел на меня… — прошептала девочка. — Я теперь знаю, что означал его взгляд. Иди ко мне, — твердо повторила она. — Мы вместе будем любить его так, как он любит нас? Несмотря ни на что!

— Мы будем любить его… — ответила ей старшая девушка, шагнув навстречу.

Гермиона взвыла от картин нахлынувшей памяти. То, как их обоих убивали, опаивали зельями, подставляли и предавали. Но через все жизни — глаза Гарри. Такие родные, такие необыкновенные, такие… любимые? Глаза самого лучшего человека на Земле.

Мистер и миссис Грейнджер едва добудились плакавшую и вскрикивавшую во сне дочку. Открывшая глаза Гермиона была совсем немного, но другой — ее глаза были глазами много повидавшего человека, это миссис Грейнджер увидела сразу, буквально мгновенно.

— Я все вспомнила, мама, — прошептала Гермиона. — Гарри — мой…

— Твой? — опешила от постановки вопроса женщина. — Твой… кто?

— Он мой… все на свете, мамочка… — ответила ей дочка, и в глазах ее проступило то же выражение, которое миссис Грейнджер совсем недавно наблюдала и у мальчика. — Я без него не смогу.

— Значит, утром поедем к нему, — произнесла ее мама. — Ты можешь мне… рассказать?

Кивнувшая Гермиона начала свой рассказ о том, что было, и что только будет. Она говорила о Гарри так, что материнское сердце просто сжималось от силы таких чувств. В этот миг миссис