бутылку шампанского или что-то в этом роде, есть какая-то надежда. И он думал, что между ними состоялось какое-то соглашение. И он сказал фону Мольтке, главе своих вооруженных сил: Остановитесь! Войска уже направлялись к бельгийской границе, и он сказал: остановите их! И фон Мольтке сказал: «Мы не можем этого сделать, это невозможно». Фон Мольтке был совершенно травмирован в тот день. Позже король Англии связался с кайзером и сказал ему, что никакого соглашения не было, это было недоразумение. ¹⁰ И в некотором роде это было концом роли кайзера в войне и, по сути, концом немецкой королевской семьи, это была последняя королевская династия. Действительно, он больше не играл никакой роли в войне после того, как его последняя попытка избежать войны потерпела поражение. Британцы перехитрили его с помощью этого хитроумного двусмысленного выражения «будем ли мы / не будем ли мы».

 

Разные люди на континенте обсуждали и оценивали эту встречу — конечно, не в Британии, вы не найдете историков, обсуждающих эту встречу 1 августа ни в одном британском колледже, она просто удаляется из книг, за исключением этой, недавно опубликованной ¹¹, это единственная, в которой она есть. «Князь Лихновский спросил, согласится ли Британия сохранить нейтралитет, если Германия воздержится от нарушения немецкого нейтралитета. Сэр Эдвард Грей отказался. Согласился бы он, если бы Германия гарантировала целостность как Франции, так и ее колоний? Нет» [слайд 29]. Итак, это справедливое изложение того, о чем просила Германия, как о способе избежать войны. Итак, если бы было желание избежать войны, можем ли мы согласиться с тем, что это последняя возможная дата, когда мог быть дан ответ, который позволил бы избежать войны? Девяти миллионам человек не нужно было умирать, если бы Грей дал прямой ответ: «Да, это звучит как хорошая сделка, давайте пожмем друг другу руки». Это был последний возможный момент, когда можно было избежать катастрофы, которая погасила все светлые надежды и оптимизм европейской цивилизации.

 

Вот прекрасное простое изложение «загадки», которое президент США дал много лет спустя, когда война уже закончилась: «Мы точно знаем, что, если бы Германия хоть на мгновение подумала, что Великобритания вступит в войну вместе с Францией и Россией, она никогда бы не предприняла это предприятие» [слайд 30]. Теперь вы все должны понимать, что целью этого предприятия был план Шлиффена — если вам угрожает нападение со стороны России, каковым было в случае Германии, то нужно идти на Францию, победить Францию, а затем можно воевать с Россией — сейчас это звучит несколько ужасно, но таков был план. Это был оборонительный план, единственный, который у них был. Итак, вторжение в Бельгию было оборонительным военным планом Германии.

 

Могут назвать теорией заговора то, что люди, которые были видны в Британии, а именно Черчилль, Грей и Асквит, которые развязали войну, были марионетками, а за ними стояла влиятельная группа. Рудольф Штайнер сказал, что люди в Германии не хотели этой войны, в Германии не было сил для войны, это было немыслимо. ¹² Германия стремилась к культурному росту и торговле. Он сказал: «За теми, кто был в некотором роде марионетками, в Англии стояла могущественная и влиятельная группа людей, которые упрямо подталкивали дело к войне с Германией и через которых был проложен путь к мировой войне, которую всегда предсказывали. Насколько могущественной была группа, которая, подобно форпосту могучих импульсов, стояла за марионетками, находящимися на переднем плане. Эти последние — совершенно честные люди, но все же они марионетки, и теперь они исчезнут в безвестности». Он сказал, что за этими общественными деятелями стояли люди, которых мы сегодня могли бы назвать международными банкирами, или иллюминатами, или масонами, или кем бы то ни было еще.

 

Ответит на комментарий из зала: кайзер отчаянно хотел заключить договор о дружбе с Великобританией, в котором Германия была бы главной сухопутной державой, а Британия правила бы морями: разве между ними не могло быть какого-нибудь мирного соглашения? Он был очень сбит с толку тем, что этого не может быть, и этого не могло быть из-за того, что мы можем назвать доктриной Черчилля, что Британия всегда должна была противостоять сильнейшей державе в Европе: политика вечной войны. Это было основанием, на котором Британия заявила: «Нет, мы не можем заключить соглашение о безопасности и мире с Германией». Так трагично, что этого не случилось.

 

Наступает 3 августа, и это день, когда Грей произносит свою речь в Палате общин по поводу входа Германии в Бельгию. Германия вежливо спросила Бельгию, может ли она пройти во Францию — джентльмен здесь [в зале] говорит, что это было вторжение в Бельгию. Но были юридические прецеденты, когда Британия просила разрешения пройти через страну, чтобы вступить в войну. Получив такой запрос, Бельгия немедленно связалась с британцами: правительство заявило, что Германия спросила их, может ли она пройти. Для Британии было крайне важно, чтобы Бельгия сказала: «Нет, вы не можете пройти», поскольку это было бы основанием, на котором Британия могла бы объявить войну. Вот что сказал Бернард Шоу: «Нарушение немцами нейтралитета Бельгии было основой нашей правоты. Я предполагал, что, когда немецкий доклад о наших отношениях с Бельгией достигнет Соединенных Штатов, обнаружится, что наш собственный доклад о нейтралитете Бельгии так же мало совместим с нейтралитетом, как и немецкое вторжение» ¹³ [слайд 33].

 

У нас была не очень правильная позиция, когда мы ссылались на [бельгийский] договор о вечном нейтралитете, потому что, как упоминалось, Британия уже нарушила его. Премьер-министр Великобритании Асквит выступил с речью, в которой объяснил, почему Британия вступила в войну (6 августа), основываясь на лжи о том, что этот договор обязывал нас прийти на помощь Бельгии. В этом договоре вообще не было пункта, обязывающего страны встать на защиту Бельгии в случае вторжения в нее.

 

 

Слайд 35: Американский плакат «Призрачная угроза»

 

Если позволите, я снова процитирую из «Скрытой истории»: «Германия предложила Бельгии дружественный нейтралитет, если будет разрешен безопасный проход, потому что для ее защиты от Франции ей был необходим проход через Бельгию» [слайд 34]. Были прецеденты: во время англо-бурской войны британским войскам разрешили проход через нейтральную территорию Португалии, чтобы воевать в Южной Африке, так что это можно расценивать как имеющийся юридический прецедент. Это вовсе не