главного входа.
Народу здесь хватало, и взрослых и детей. Со стороны большой площадки перед главным корпусом несутся голоса и музыка — оркестр наяривает «Заправлены в планшеты космические карты…» Мы постарались обогнуть эту суету по большой дуге, выбрали на аллее скамейку — ту самую, между прочим, на которой всё началось три года назад! — и я сел, разом отгородившись от шума и суеты незримой стеной Бритька, даром, что хвостатая бестолочь, не пыталась скакать по газонам и выкапывать из оплывших сугробов и неопрятных куч прошлогодней листвы какие-нибудь коряги — улеглась у моих ног и провождала взглядом стайки ребят, пробегающих мимо. Музыка вдали стихла, вместо неё раздался бодрый начальственный голос, прерываемый аплодисментами — ну понятно, официальная часть торжества в разгаре. Хорошо, что никто не знает, что я здесь, и предусмотрительно избавился от форменной куртки с обязательным «Знаком Звездопроходца» на груди — а то, к гадалке не ходи, изловили бы, вытащили на трибуну, заставили сказать что-нибудь прочувствованное, полагающееся к такой дате, а это последнее, что мне сейчас требуется.
Я ничего не забуду и… звёзды нас примут. И меня, и тех, кто отправится к ним вместе со мной. А если нам суждено остаться лежать где-нибудь на обочине этой дороги — звёзды примут тех, кто пойдёт следом.
Теперь я это точно знаю.
Москва, май-июнь 2023 г.
Эпилог 2
…Тьма, пустота, ощущение беззвучного падения в трубе с невидимыми ледяными стенами — и я снова здесь, на скамейке, вокруг серенький апрельский денёк… но почему кисти моих рук мои снова выглядят так, словно принадлежат немолодому, мягко говоря, мужчине, разменявшему седьмой десяток? И — страшный укол в сердце, в точности такой, от которого всё закончилось в «том, другом» две тысячи двадцать третьем и началось в этом тысяча девятьсот семьдесят пятом…. Единственное, что я успел сделать — это обмереть, покрывшись с ног до головы липким потом. Что, назад? Или… всё это было потрясающим по правдоподобию видением, мороком, накрывшим меня в последние мгновения жизни, и теперь — всё, приехали, туши свет? Гранёная ледяная игла, вроде бы, выскочила из сердца, но сил нет не то, чтобы шевельнуть пальцем, но даже перевести взгляд с высящегося вдали корпуса гостиницы «Орлёнок», поискать глазами хотя бы собаку — она тоже перепугана, вылизывает стремительно холодеющую кисть. Нож с насаженным на кончик квадратиком бородинского хлеба и ломтика сала выскальзывает из сделавшихся вдруг бессильными пальцев и падает на асфальт. Глухая, ватная тишина — ни шума проезжающих по улице машин, ни ребячьего гвалта, ни даже Бритькиного скулежа. Что, уже всё?.. Отпустило меня так же внезапно, как и накрыло — вместе с нахлынувшей волной звуков. Бритька и правда, подскуливает, пытаясь снизу вверх заглянуть мне в лицо: «ты что это удумал, хозяин, а ну приходи в себя!..» Оркестр вовсю старается, выводя что-то бравурное, и за музыкой совершенно не слышна речь очередного официального лица, выбравшегося на трибуну к микрофону. Смех, весёлые крики, кто-то подхватывает песню, и вот уже вся площадь, заглушая и оркестр, и начальственный мегафон выводит: «Давайте-ка ребята закурим перед стартом…» — уже во второй раз с тех пор, как мы устроились тут, на скамейке. Они и в третий споют и в четвёртый, долго ли умеючи… Руки снова обрели подвижность и прежний облик — крепких рук семнадцатилетнего хорошо тренированного парня. Но я на всякий случай наклоняюсь и рассматриваю асфальт под ногами — нет ни оброненной канапешки, ни «бабочки». И то верно, откуда ей тут взяться, ведь я забыл свой верный ножик на «Резолюшне» — не до памятных сувениров тогда было, хотя бы и принесённых из будущего. А вот что точно имеется в наличии, так это вопрос: …Что это было, а?.. Нет, не видение, не морок, не галлюцинация — отчего-то я совершенно точно это знаю. Это было реально, так же реально, как противная ноющая боль в сломанном ногте указательного пальца правой руки, который я зашиб на вчерашней тренировке. Значит — напоминание, предупреждение? О чём? Спросить бы И.О.О., вот кто знает наверняка… Нет уж. Обойдусь. Как-нибудь — обойдусь. Я встал и в обход веселящейся толпы направился в сторону Университетского проспекта, к выходу из парка. Больше я не вернусь на эту скамейку, пообещал я себе — и не потому что решил вот так, сразу, вдруг, отбросить воспоминания о «той, другой» жизни. Это не получится сделать при всём желании, да и не получится, а вот от приступов рефлексии, которые нет-нет, да накатывают на меня, загоняя в ностальгическую депрессию (свойственную, как выяснилось, тонкой натуре попаданца) избавиться, в самом деле, не помешает. Не тот этот багаж, который стоит тащить с собой в новую жизнь. Нет больше ни послезнания, ни предвидения… нет, да, по сути, не было. А то, что есть и будет — предстоит создать своим умом, своими руками и ещё чем-то, чему не сразу и название-то подберёшь. Но это не страшно, можно обойтись без названия, лишь бы получалось… Оркестр за спиной умолк. Захрипели динамики, и из них полилась мелодия «Москвы-Кассиопеи». Я обернулся — собравшиеся перед дворцом положили руку друг другу на плечи и стали раскачиваться рядами, в такт, в точности, как артековцы у своих отрядных костров, или ребята из «Каравеллы» в прощальном песенном круге. Мне на краткий миг захотелось присоединиться к этому удивительному — нет, не хору, а созвучию сердец, внезапно возникшему на месте шумной площади. Но я сдержался, конечно. Повернулся и пошёл, не оборачиваясь, а в спину мне плыло, звучало, резонировало струнами попаданческой души:… я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час.
Если что-то я забуду
Вряд ли звёзды примут нас…
Москва, май-июнь 2023 г.